История и сага - [24]

В битве между викингами из Йомсборга и норвежцами один из предводителей викингов, Буи Толстый, получил смертельную рану в голову. Разрубив одним ударом меча своего противника пополам, Буи схватил два своих сундука, полных золота, и с возгласом:

— За борт, все люди Буи! — прыгнул в море. Многие из его людей последовали за своим вождем, предпочтя смерть храбрецов плену.

Потерпев поражение, многие из йомсвикингов попали в руки противников. Пленников связали и усадили на большое бревно., Палач с секирой шел вдоль бревна и отрубал головы сидящим. Один юноша с прекрасными длинными волосами сказал ему, когда подошел его черед:

— Не замарай кровью мои волосы.

Ловким движением ему удалось избежать удара секиры, который пришелся по рукам того, кто держал его за волосы. Тогда ярл Эйрик, присутствовавший при казни, осведомился, кто этот красивый юноша.

— Они зовут меня Сигурдом, — отвечал тот, — и мне сказали, что я сын Буи. Еще не все йомсвикинги мертвы.

Ярл предложил Сигурду сохранить жизнь, но юноша ответил:

— Это зависит от того, кто предлагает.

— Предлагает тот, — сказал ярл, — кто имеет власть предлагать: ярл Эйрик.

— Тогда я принимаю предложение, — ответил Сигурд (Ól. Tr., 41).

Бесстрашие сына Буи внушает уважение его врагу (красота же физическая считалась проявлением благородства внутреннего), и тот дарует ему жизнь. Но не от всякого готов принять пощаду мужественный человек, ибо не так дорога жизнь, как важны условия, на которых ему удалось ее сохранить, — они должны быть почетными. Другой викинг, которому ярл также предложил пощаду, отвечал:

— Я согласен, если мы все ее получим.

И всех оставшихся в живых помиловали. Чувство товарищества ценится выше, чем сохранение жизни ценою отказа от него и, следовательно, ценою утраты чести.

Казнь пленных викингов

В «Саге о сыновьях Харальда» описана жуткая казнь, которой был подвергнут низложенный и плененный конунг Сигурд Слембир. Мстившие ему люди долго и изощренно его мучили. Сигурд стойко все претерпел. Он отвечал на оскорбления тихим голосом и, не испустив ни стона, был так же ровен до самой кончины, «как если бы сидел за выпивкой». Свидетели, на которых ссылается Снорри, подчеркивали неслыханное мужество и выносливость конунга (Haraldssona, 12). Снорри упоминает при этом, что Сигурд успел пропеть часть псалма, но явно не христианского мученика изображает он, а человека, следовавшего образцам древнего героического поведения, — ведь и погиб он не за Христову веру, а от руки родственников убитых им некогда врагов.

Умереть нужно красиво, так, чтобы потомство помнило и восхищалось, — только в этом бессмертие. Легендарный шведский конунг Хаки получил в битве смертельные раны и знал, что «дни его жизни недолги». Тогда он повелел, чтобы один из кораблей, на который погрузили убитых и оружие, спустили на воду с распущенными парусами и развели на борту погребальный костер. Ветер погнал корабль прочь от берега. Когда Хаки положили на погребальный костер, он был мертв или близок к смерти, «и это долго впоследствии прославляли» (Yngl., 23).

Другой персонаж «Саги об Инглингах», шведский конунг Ингьяльд, захваченный врасплох нападением противника, видел, что у него недостаточно сил, чтобы дать отпор, и понимал, что в случае бегства враги окружат его со всех сторон. «Тогда он и Аса (его дочь. — А. Г.) приняли решение, которое прославилось: они напоили до смерти своих людей и затем подожгли пиршественный зал». Все сгорели, и Ингьяльд тоже. Снорри цитирует скальда Тьодольфа, которому он обязан данными сведениями: «Эта судьба казалась всем свеям наилучшей для потомка конунгов: умереть самому и добровольно завершить свою славную жизнь».

Напротив, человек, который пытается любой ценой сохранить свою жизнь, не заслуживает уважения. Не такова ли смерть конунга Ауна (Aun или Áni), который продлевал свое существование, принося в жертву О´дину одного за другим собственных сыновей? Читатель помнит, что перед смертью Аун впал в детство, и с тех пор безболезненная смерть от старости стала называться Ánasótt (Yngl., 25). Жизнь, в конце которой человека кормят из рожка, презренна, и цитируемые Снорри стихи Тьодольфа о конунге Ауне полны сарказма.

Именно в связи с вопросом об отношении скандинавов к смерти «Сага об Инглингах» представляет особый интерес. Характеризуя в Прологе к «Хеймскрингле» песнь Тьодольфа «Ynglingatal», на которой он основывает свое повествование в этой саге, Снорри говорит, что в песни названы тридцать предков конунга Рогнвальда, в честь которого она сочинена, и сказано, как каждый из них умер и где погребен. Этим же интересна для него и другая песнь, «Háleygjatal», которую он также использовал, «и в ней рассказано о смерти каждого и месте, где воздвигнут его курган». Действительно, обстоятельства смерти каждого из Инглингов находятся в центре внимания посвященной им саги.

Более того, на идее смерти основывается периодизация древнейшей истории скандинавских народов, которую дает Снорри: два века знает эта история — «век сожжений» (brunaöld) и «век погребений в курганах» (haugsöld). Таким образом, главное, чем различаются разные эпохи истории, — связанный со смертью ритуал. Когда подобную периодизацию предлагает современный археолог, в этом нет ничего удивительного, он опирается на изучение сохранившихся с древних времен материальных остатков, и среди них погребения занимают видное место. Но повышенное внимание Снорри к погребальным ритуалам свидетельствует об огромном значении, которое придавалось им в его время. Обычай сожжения покойника вместе с его имуществом Снорри возводит к О´дину. О´дин приказал, чтобы пепел бросали в море или закапывали в землю и в память о знатных людях воздвигали бы камни или курганы. Переход же от практики сожжения к погребениям Снорри связывает со смертью Фрейра: его тело положили в курган в Уппсале, и с тех пор многие вожди стали насыпать курганы над могилами и ставить памятные камни для увековечения славы умерших сородичей. Смерть сопряжена в его сознании с посмертной славой, репутацией человека.