История гражданской войны в СССР. Том 3 - [249]

.

Подписав этот позорный документ, буржуазно-националистическая Директория еще раз разоблачила себя как злейшего врага украинского народа, как услужливого лакея империалистов Франции, Англии и США. В конце февраля 1919 года Директория заключила в Бирзуле военный договор с Антантой и деникинцами. За этот предательский акт петлюровцам было обещано вооружение для борьбы с Советской властью.

«Союзное командование, — говорилось в договоре, — обязуется снабжать всеми техническими средствами украинскую регулярную армию…

Все оперативные действия против большевиков ведутся под единым командованием, назначенным Антантой»[455].

В феврале 1919 года американское правительство направило на юг России специальную военную миссию. Ее возглавлял бывший военный атташе США в Петрограде подполковник Риггс. В задачу миссии входили организация шпионажа и разведки и оказание всякого рода помощи и содействия белогвардейским армиям. Члены миссии изучали экономику занятых белогвардейцами районов, состояние железных дорог и их пропускную способность, выбирали новые районы для сосредоточения интервенционистских и белогвардейских войск.

К 15 февраля 1919 года общая численность иностранных войск на юге Советской страны, по данным самих интервентов, достигла 130 тысяч человек. Командующим войсками интервентов был назначен французский генерал д'Ансельм с подчинением ему деникинских войск в районе Одессы. Войска захватчиков имели артиллерию, танки и самолеты. В черноморских портах находились 3 линкора, 8 крейсеров, 12 миноносцев и большое количество других военных кораблей Антанты.

Кроме того, интервенты захватили в первые же дни высадки часть русского военного и торгового флота, которая в свое время попала в руки немецких оккупантов, а также русские военные склады. Вооруженные силы интервентов и белогвардейцев значительно превосходили советские силы на юге.

Вскоре после высадки иностранных войск члены английской военной миссии провели в Новороссийске совещание с белогвардейским командованием. Здесь был уточнен план, разработанный союзническим военным комитетом и изложенный Бертело на совещании в Бухаресте. Предполагалось, что объединенные силы интервентов и белогвардейцев в количестве не менее 100 тысяч человек начнут наступление на Москву по трем основным направлениям: из Одессы, Херсона и Николаева через Киев и Калугу, из Севастополя через Харьков и Курск и из Мариуполя через Купянск, Воронеж и Рязань. Прикрытие левого крыла этих сил возлагалось на группу румынских и французских войск, которые действовали в направлении Яссы — Кишинев.

Империалисты Антанты рассчитывали начать широкое наступление всех контрреволюционных сил не позднее второй половины декабря 1918 года.

Но «гладко вписано в бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить…». Очень скоро стала очевидной авантюристичность планов интервентов. Уже с первых шагов они встретили серьезный отпор, в первую очередь со стороны рабочих и коммунистических боевых дружин, которые сумели сдержать продвижение интервентов в глубь Украины до подхода частей Красной Армии. Захватчикам удалось занять лишь плацдармы в районе Одессы, Херсона и Николаева. Из Одессы, где высадилось свыше 27 тысяч иностранных солдат, матросов и офицеров, интервенты смогли продвинуться вдоль железных дорог на расстояние не больше 100–150 километров. В феврале 1919 года граница оккупированной интервентами зоны на юге Советской страны проходила от Тирасполя через Бирзулу, станцию Мартыновка до Николаева и Херсона. Интервенты, кроме того, захватили Крым.

В южных районах России, занятых интервентами Антанты и белогвардейцами, был полностью сохранен режим голода, насилий и массовых убийств трудящихся, установленный еще австро-германскими захватчиками. Хозяйственная жизнь почти полностью замерла. В Одессе в первый же месяц закрылось большинство предприятий. Повсеместно ощущалась острая нехватка топлива — угля, нефти. Катастрофических размеров достигла безработица. В январе 1919 года в Одессе в некоторых отраслях производства 85–90 процентов рабочих было без работы. В городе и его окрестностях свирепствовал голод.

«Никогда еще Одесса, — отмечала даже буржуазная газета «Одесские новости» весной 1919 года, — не переживала такого трагического, кошмарного момента, как теперь. Население изнемогает в буквальном смысле этого слова от голода и холода. Голод достиг небывалых размеров. Сотни тысяч семейств не только лишены возможности питаться горячей пищей, — они мечтают о сухом куске хлеба, сделавшемся недоступным даже для средних классов. Нет не только хлеба, но и картофеля, кукурузной муки, нет бобов, нет вообще пищевых продуктов, а если и имеются, то в ограниченном количестве и продаются они по баснословным, совершенно недоступным даже для людей среднего достатка ценам… Ужас дополняется холодом, полным отсутствием топлива и безработицей, достигающей потрясающих размеров»[456].

Тяжелый продовольственный кризис усугублялся безудержной спекуляцией, которая при содействии интервентов приняла небывалые размеры.

В Одессе и других захваченных интервентами городах действовала разветвленная сеть официальных контрразведок и различные полицейские органы. Расстрелы без суда, пытки, истязания стали обычным явлением. Массовыми расправами с трудящимися интервенты пытались обескровить прежде всего рабочий класс оккупированных областей, сломить его революционный дух.