История гражданской войны в СССР. Том 2 - [94]

Духонин приказал отправить любую казачью часть, так как обстановка не терпит промедления. В подтверждение Духонин добавил, что ему только что передали следующую телеграмму генерала для поручений при Керенском:

«Фактически данную минуту гарнизон Петрограда за исключением небольшого числа частей на стороне большевиков или нейтрален. Зимний дворец, по-видимому, окружён, дело принимает серьёзный оборот, поставьте об этом в известность Черемисова. Вероятно, скоро не смогу говорить. Левицкий»[240].

Северный фронт ответил, что все распоряжения уже сделаны. Первыми в Петроград прибудут роты самокатного батальона, которые уже приготовлены к отправке на станции Батецкая.

К утру Духонин вызвал из Зимнего Левицкого. «Очень рад, что могу с вами разговаривать»[241], — сообщил Духонин и передал о всех мероприятиях Ставки и Северного фронта В Петроград направлялись бригады 44-й пехотной дивизии с двумя батареями, 5-я Кавказская казачья дивизия с её артиллерией, 43-й Донской казачий полк. Кроме того, с Северного фронта отправлялись с артиллерией 13 и 15-й донские полки, а полкам 1-й Донской казачьей дивизии, которые направлялись в I армию, предписано было с дороги немедленно двинуться в Петроград. 3 и 6-й самокатные батальоны уже шли по линии железной дороги. Духонин предложил выслать навстречу войскам «доверенных лиц». Северному фронту он рекомендовал послать с частями выборных представителей армейских комитетов. Эсеро-меньшевики призваны были уговаривать войска выступить против революции.

В заключение Духонин просил Левицкого дать краткую ориентировку положения для передачи всем фронтам.

Левицкий подробно доложил о последних событиях. Из Кронштадта прибыли моряки. Разведённые мосты вновь наведены революционными отрядами. Весь город опутан сетью постов. Телефонная станция — в руках большевиков. Зимний дворец окружён.

«В общем, — закончил генерал Левицкий, требуя срочно присылки войск с фронта, — впечатление, как будто бы Временное правительство находится в столице враждебного государства, закончившего мобилизацию, но не начавшего активных действий»[242].

В четвёртом часу утра 25 октября Керенский прибыл в штаб округа. Но и там он не нашёл ничего утешительного: решающие пункты — в руках противника, подкреплений — ниоткуда, части, обещавшие помощь, перешли на сторону восставших.

Патруль Военно-революционного комитета на улицах Петрограда в Октябрьские дни.

Керенский созвал в штабе округа совещание. Решено было вызвать 1, 4 и 14-й донские полки, стоявшие в Петрограде. В полки разослали следующую телефонограмму:

«Главковерх приказал 1, 4, 14-му казачьим полкам, во имя свободы, чести и славы родной земли, выступить на помощь Центральному исполнительному комитету советов революционной демократии, Временному правительству и для спасения гибнущей России»[243].

Телефонограмму подписал генерал-майор Багратуни и скрепил комиссар Центрального исполнительного комитета Малевский.

Казаки знали, что их казармы со всех сторон окружены красногвардейскими патрулями. В любой момент из Московского, Нарвского и Петергофского районов могли хлынуть тысячи рабочих, чтобы задержать их выступление. Они запросили штаб, выступит ли с ними пехота, одни-де они выступать не будут.

Из штаба округа Керенский рано утром вернулся в Зимний дворец.

В Зимнем дворце обнаружился недостаток в продовольствии. Сосредоточивая во дворце значительный отряд численностью около 1 600 человек, правительство не думало, что в один день Зимний будет отрезан от всех учреждений, и не перебросило туда необходимого количества продовольствия. Ещё в ночь на 25 октября продовольственный кризис в Зимнем дворце обострился настолько, что вынудил к посылке юнкеров на поиски продуктов. Один из автомобилей с юнкерами был задержан Красной гвардией у Николаевского вокзала и доставлен в Смольный.

Между тем силы, на которые рассчитывало опереться Временное правительство, продолжали таять.

«Юнкера, — писал Керенский, — настроение которых сначала было превосходно, стали терять бодрость духа, позднее начала волноваться команда блиндированных автомобилей. Каждая лишняя минута напрасного ожидания подкреплений всё более понижала «боеспособность» и у тех и у других»[244].

После митинга в Михайловском манеже большая часть солдат автоброневого дивизиона перешла на сторону Военно-революционного комитета. Позже, к 11 часам 25 октября, автоброневой дивизион в полном составе явился к Смольному и передал себя в распоряжение Военно-революционного комитета.

В Зимнем дворце остался лишь один броневик, «Ахтырец», команда которого заявила, что она намерена охранять дворец как «памятник художественной ценности»[245].

Устроили новое заседание правительства. Из Зимнего в штаб и обратно поминутно мчались министры, офицеры, курьеры. Со всех сторон неслись слухи, один другого тревожнее. Положение создавалось крайне напряжённое.

На заседании правительства Керенский объявил о своём отъезде из дворца. Керенский, по его словам, «решил… лично встретить подходившие… войска»[246]. В 11 часов утра 25 октября он покинул Петроград. Сам Керенский об этом бегстве писал, что он выехал на своём автомобиле, но весть об отъезде, «каким образом, не знаю… дошла до союзных посольств»