История - [221]

67. В то время как войско Артабаза бежало таким путем, остальные эллины в войске царя неохотно сражались [с эллинами]. Только беотийцы долго бились с афинянами. Ведь приверженцы персов среди фиванцев показали себя далеко не трусами, а, напротив, храбрыми воинами, так что от руки афинян пало 300 самых знатных и доблестных граждан1083. Когда же и беотийцы не могли больше сопротивляться, то бежали в Фивы, однако не туда, куда бежали персы и все остальные полчища их союзников (эти даже и не сражались ни с кем и вообще ничем не отличились).

68. Для меня очевидно, что вся мощь варваров держалась на персах, если уж до схватки с врагом все эти союзники бросились бежать при виде бегства персов. Таким образом, все варварское войско бежало, и только конница, главным образом беотийская, отважно билась с врагом, прикрывая отступление: не отрываясь от противника, она все время не допускала преследователей [подходить] к бегущим.

69. Итак, победители преследовали и убивали воинов Ксеркса. Между тем, как только началось бегство персов, весть о битве и о победе Павсания пришла к остальным эллинам, которые стояли у святилища Геры и не участвовали в битве. Тогда эллины в полном беспорядке устремились к святилищу Деметры, причем коринфяне и их соседи – по склонам [Киферона] и холмам дорогой, идущей прямо вверх, мегарцы же, флиунтцы и их соседи – через равнину по самой гладкой дороге. Когда же мегарцы и флиунтцы приблизились к неприятелю, на них бросились фиванские всадники, издали завидев спешащих в беспорядке врагов. Всадники во главе с Асоподором, сыном Тимандра, стремительно ударили по врагу и уложили на месте не менее 600 человек, остальных же преследовали и оттеснили на Киферон. Так они бесславно погибли.

70. Персы же и остальные полчища бежали в деревянное укрепление и успели занять башни до прихода лакедемонян. Сверху они защищали укрепление как могли лучше. Когда подошли лакедемоняне, завязалась ожесточенная схватка за деревянное укрепление. Защитники стойко держались, пока не подошли афиняне, и даже получили значительный перевес над лакедемонянами, так как те не умели осаждать крепостей. Но после прихода афинян началась жестокая и продолжительная борьба за укрепление. В конце концов благодаря упорству и отваге афинянам все же удалось взойти на стену и сделать пролом. Первыми проникли в крепость тегейцы, и они-то и разграбили шатер Мардония. Там, между прочим, они захватили конские ясли целиком из меди замечательно [искусной работы]. Эти ясли Мардония тегейцы посвятили в храм Афины Алеи. Остальную же добычу они снесли в то же место, что и прочие эллины. Варвары же после падения стены уже не держали боевого порядка и никто из них “не вспомнил бурной силы”1084. Тысячи людей метались, загнанные страхом в узкое пространство, и эллины легко могли их перебить: так что из всего трехсоттысячного войска, не считая 40000, с которыми бежал Артабаз, не осталось в живых даже и 3000 человек. Лакедемонян же из Спарты пало в этой битве всего 91 человек, тегейцев 16, а афинян 521085.

71. В войске варваров наиболее отличились пешие персидские воины и конница саков, а из отдельных бойцов – Мардоний. Среди эллинов же лакедемоняне превосходили доблестью тегейцев и афинян, хотя и эти также сражались отважно. Впрочем, я заключаю об этом лишь потому (так как ведь и другие все одолели своих противников), что спартанцы напали и одержали верх над лучшей частью персидского войска. И самым доблестным из всех бойцов, по нашему мнению, безусловно был тот Аристодем, который только один из 300 воинов спасся при Фермопилах и за это подвергся позору и бесчестию. После него более всех отличились Посидоний, Филокион и спартанец Амомфарет. Впрочем, когда однажды в беседе зашла речь, кому из них отдать первенство, то присутствующие спартанцы полагали, что Аристодем бился, как исступленный, выйдя из рядов, и совершил великие подвиги потому лишь, что явно искал смерти из-за своей вины. Посидоний же, напротив, стал доблестным мужем не оттого, что искал смерти. Поэтому-то он и доблестнее Аристодема. Впрочем, так они могли сказать из зависти. Все эти упомянутые мною воины из числа павших в этой битве, кроме Аристодема, который искал смерти по названной причине, получили великие почести.

72. Эти воины при Платеях стяжали себе неувядаемую славу. Калликрат же пал не в самой битве. Это был самый красивый воин в тогдашнем войске эллинов, и не только у лакедемонян, но и среди всех эллинов. Калликрат сидел на своем месте в строю, в то время когда Павсаний приносил жертвы, и был ранен стрелой в бок. И вот, когда остальные уже вступили в бой, его унесли. Калликрат мучительно боролся со смертью и сказал Аримнесту из Платей: “Меня тревожит не то, что я должен умереть за Элладу, а то, что мне не довелось в рукопашной схватке с врагом совершить какой-либо достойный подвиг, к чему я так стремился”.

73. Среди афинян, говорят, прославился Софан, сын Евтихида из селения Декелеи, именно из тех декелейцев, которые совершили некогда, по рассказам самих афинян, подвиг, спасительный для них на вечные времена. Именно, когда встарь Тиндариды в поисках похищенной Елены с большой ратью вторглись в Аттическую землю и разорили селения, так как не знали, где скрыта Елена, тогда, по преданию, декелейцы (по другим же – сам Декел) с досады на буйное насилие Тесея и в страхе за всю Аттическую землю открыли все Тиндаридам и показали им дорогу в Афидны. А это селение предал Тиндаридам Титак, коренной житель этих мест. В награду за этот поступок декелейцы пользуются в Спарте (вплоть до сего дня) освобождением от налогов и правом на почетное место [во время праздников]. Даже еще во время войны, которая случилась много лет спустя после упомянутых событий у афинян с пелопоннесцами, лакедемоняне, опустошив остальную Аттику, пощадили Декелею