История Фридриха Великого - [65]
-- Любезный друг, -- сказал король, -- ты, верно, плохо знаешь генерала Рамина: с ним шутить нельзя. Поверь, если бы ему кто-нибудь на меня принес жалобу, он и меня бы упрятал под арест.
Во время Силезских войн монахи католических монастырей не раз вели сношения с неприятелем и передавали ему распоряжения Фридриха. Многие генералы просили короля о позволении наказать вероломных. "Боже вас сохрани! -- отвечал Фридрих. -- Отберите у них вино, но не трогайте их пальцем: я с монахами войны не веду". {216}
Согласно с духом времени, Фридрих давал офицерские чины преимущественно дворянам. Несмотря на то, и люди простого происхождения, отличавшиеся храбростью и рвением к службе, были награждаемы званием офицера, между тем как нерадивые и неспособные дворяне по несколько лет служили без всякого повышения. Раз, один из значительных придворных, граф П., осмелился письменно просить короля о производстве своего сына в офицеры. На это Фридрих, ознакомившись с посланием, отвечал так:
"Графское достоинство не дает никаких прав на службе. Если сын ваш ищет повышений, то пусть изучает свое дело. Молодые графы, которые ничему не учатся и ничего не делают, во всех странах мира почитаются невеждами. Если же граф хочет быть чем-нибудь на свете и принести пользу отечеству, то не должен надеяться на свой род и титул, потому что это пустяки, а иметь личные достоинства, которые одни доставляют чины и почести".
Фридрих не любил, когда его офицеры занимались посторонними делами: охотой, картами, стихами. "Такие люди, -- говорил он, -- никогда не будут хорошими военачальниками". Король терпеть не мог, когда богатые офицеры бросали деньги на пустое мотовство, щеголяли, украшали себя разными побрякушками, носили кольца, завивали волосы. "Это прилично женщинам и куклам, которыми они играют, а не солдату, посвятившему себя защите отечества и всем тягостям походов, -- говорил он. -- Франты храбры только на паркете, а от пушки прячутся, потому что она часто портит прическу". Нередко, при представлениях, он вычеркивал таких офицеров из списков. Зато он охотно помогал бедным офицерам и часто сам справлялся о их нуждах. На смотру одного полка, перед Семилетней войной, заметил он довольно возмужалого юнкера. Он спросил командира полка о возрасте и службе молодого человека и узнал, что ему двадцать седьмой год и что он уже девять лет на службе.
-- Отчего же он до сих пор не представлен в офицеры? -- спросил король. -- Верно, шалун и лентяй?
-- О нет, ваше величество! -- отвечал командир. -- Напротив, он примерного поведения, отлично знает свое дело и весьма хорошо учился.
-- Так отчего же он не представлен?
-- Ваше величество, он слишком беден и не в состоянии содержать себя прилично офицерскому званию. {217}
-- Какой вздор! -- вскричал Фридрих с гневом. -- Беден! Об этом следовало мне доложить, а не обходить чином достойного человека. Я сам позабочусь о его содержании; чтобы он завтра же был представлен в офицеры.
С этих пор молодой человек поступил под королевскую опеку: из него вышел отличный генерал.
Сколько Фридрих был строг во взысканиях по службе, столько же он был справедлив в наградах и наказаниях. Никакая клевета не могла в глазах его повредить человеку достойному, зато и никакое заступничество не спасало виноватого. Один поручик был послан за границу со значительной суммой денег, чтобы купить там хороших лошадей для ремонта. Он начал кутить и проиграл казенные деньги.
Его отдали под суд и приговорили к трехлетнему тюремному заключению. Два генерала, из первых любимцев короля, стали просить Фридриха о пощаде виновного, представляя, что он их близкий родственник, и что, следовательно, позор его падает на всю фамилию.
-- Так он ваш близкий родственник? -- спросил король.
-- Точно так, ваше величество, -- отвечал один из генералов. -- Он мой родной племянник. Со смерти отца до самого вступления в полк он воспитывался у меня в доме.
-- Право? Так он тебе так близок! И притом еще воспитан таким честным и благородным человеком. Да! Это дает делу другой вид: приговор надо изменить. Я прикажу содержать его в тюрьме до тех пор, пока я уверюсь, что он совершенно исправился.
Просители остолбенели от изумления, такого оборота они совсем не ожидали.
-- Поверьте мне, -- продолжал король в серьезном тоне, -- если человек из такой фамилии и при таком воспитании способен на преступление, хлопотать о нем не стоит: он совершенно испорчен, и на исправление его надежды нет.
С пленными Фридрих обходился более, чем великодушно. Он умел почтить в них несчастье и старался своими милостями вознаградить им утрату отечества. Он так был уверен в их преданности к себе, что смело пополнял ими свои войска, и не было примера, чтобы иностранец изменил прусскому знамени. Пленные видели в нем великого вождя, справедливого монарха и привязывались к нему душой и телом. Раненые составляли всегда и везде первую его {218} заботу. Во второй Силезской войне, чтобы спасти 300 человек раненых, находившихся в Будвейсе, Фридрих пожертвовал целым отрядом в 3.000 человек. Этот поступок, заслуживший порицание всех тактиков, есть прекрасное свидетельство великодушного и человеколюбивого сердца короля. Многие упрекали Фридриха, что он в некоторых случаях, для быстрого движения войска, жертвовал своими ранеными, но историк Прейс самыми разительными доводами и примерами доказал, что эта вопиющая клевета. Лучшим доказательством его заботливости о несчастных жертвах войны служит построенный им обширный инвалидный дом в Берлине, который он украсил превосходной надписью "Раненому, но не побежденному". Здесь было все придумано для спокойствия бедных инвалидов, а две церкви, протестантская и католическая, устроенные при этом благодетельном заведении, давали страждущим мир душевный. Но не об одних воинах думал король; и о семействах их заботился он со всей теплотой сердца. Вдова одного заслуженного офицера написала раз к королю, что она страдает неизлечимой болезнью, а дочери ее принуждены доставать себе пропитание трудами рук своих, но что они слабого сложения, и потому она страшится за их здоровье и жизнь. "А без них, -- прибавляет она, -- я должна умереть с голоду! Прошу ваше величество о помощи".
Труд журналиста-международника А.Алябьева - не только история Второй мировой войны, но и экскурс в историю развития военной авиации за этот период. Автор привлекает огромный документальный материал: официальные сообщения правительств, информационных агентств, радио и прессы, предоставляя возможность сравнить точку зрения воюющих сторон на одни и те же события. Приводит выдержки из приказов, инструкций, дневников и воспоминаний офицеров командного состава и пилотов, выполнивших боевые задания.
Впервые в отечественной историографии предпринята попытка исследовать становление и деятельность в Северной Корее деспотической власти Ким Ир Сена — Ким Чен Ира, дать правдивую картину жизни северокорейского общества в «эпохудвух Кимов». Рассматривается внутренняя и внешняя политика «великого вождя» Ким Ир Сена и его сына «великого полководца» Ким Чен Ира, анализируются политическая система и политические институты современной КНДР. Основу исследования составили собранные авторами уникальные материалы о Ким Чен Ире, его отце Ким Ир Сене и их деятельности.Книга предназначена для тех, кто интересуется международными проблемами.
Наконец-то перед нами достоверная биография Кастанеды! Брак Карлоса с Маргарет официально длился 13 лет (I960-1973). Она больше, чем кто бы то ни было, знает о его молодых годах в Перу и США, о его работе над первыми книгами и щедро делится воспоминаниями, наблюдениями и фотографиями из личного альбома, драгоценными для каждого, кто серьезно интересуется магическим миром Кастанеды. Как ни трудно поверить, это не "бульварная" книга, написанная в погоне за быстрым долларом. 77-летняя Маргарет Кастанеда - очень интеллигентная и тактичная женщина.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.