История Французской революции. Том 1 - [286]
– Конвент не свободен! – восклицает Дулсе.
– Я тоже, – замечает Левассер, – пусть члены левой стороны переходят на правую; тогда собрание будет отделено от просителей и можно будет приступить к прениям.
Эта идея тотчас приводится в исполнение, и на мгновение обе стороны сливаются и скамьи Горы предоставляются в исключительное владение просителям. Начинается голосование по вопросу о напечатании адреса, голосуют за это.
– К голосованию проект Барера! – вновь раздаются крики.
– Мы не свободны! – возражают некоторые депутаты.
– Я требую, – вновь вмешивается Верньо, – чтобы Конвент присоединился к своей вооруженной охране и в ней искал защиты против насилия!
С этими словами он выходит, и за ним идут множество товарищей. Гора и трибуны иронически рукоплещут удалению правой стороны; Равнина остается в испуге и нерешительности.
– А я требую, – кричит Шабо, – поименной переклички, чтобы придать гласности имена тех, кто покинул свой пост!
Верньо и его товарищи возвращаются; вид у них печальный, почти убитый. Процессия, которую они затеяли, могла выглядеть величественно, если бы их поддержали, а так – получилось мелко и смешно. Верньо хочет говорить, но Робеспьер не уступает ему кафедры и требует скорых и решительных мер для удовлетворения народа: кроме уничтожения Комиссии двенадцати он настаивает на строгих мерах против ее членов, затем долго распространяется о редакции проекта Барера и восстает против статьи, признающей за Конвентом право располагать вооруженной силой.
– Давайте же заключение! – кричит ему Верньо, выведенный из терпения.
– Будет заключение, и оно будет против вас! – заявляет Робеспьер. – Против вас, которые после революции 10 августа хотели вести на эшафот ее виновников! Против вас, которые не переставали настаивать на истреблении Парижа! Которые хотели спасти тирана! Мое заключение – это обвинительный декрет против всех сообщников Дюмурье и против лиц, указанных просителями!
После долгих и шумных рукоплесканий декрет составляется, предается голосованию и принимается среди такого гвалта, который почти не дает разобрать, достаточное ли число голосов. Постановляется, что Комиссия двенадцати упраздняется; ее бумаги будут захвачены и в трехдневный срок о них будет сделан доклад; вооруженные силы будут обеспечены с помощью постоянных реквизиций; власти дадут Конвенту отчет в мерах, принятых для обеспечения общественной безопасности; по заговорам, о которых сделаны сообщения, начнется судебное разбирательство и будет издана прокламация с целью дать Франции правильное понятие об этом дне, так как злоумышленники, вероятно, постараются представить его в превратном виде.
Было десять часов вечера; якобинцы и коммуна уже начинали жаловаться, что день истекает, не приведя ни к каким результатам. Этот декрет, хоть он еще ничего не решал относительно жирондистов, все-таки составил первый шаг к победе: трибуны ему обрадовались и заставили Конвент радоваться тоже. Коммуна тотчас же распорядилась иллюминировать весь город: устроили процессию с факелами; секции шли все вместе, без различия. Некоторые депутаты Горы и сам президент вынуждены были участвовать в ней, и победители заставили побежденных праздновать свое поражение.
Общее настроение этого дня было очевидно. Восставшие решили совершить все свои действия согласно закону. Они хотели не распускать собрание, а только добиться от него требуемого, внешне сохраняя должное к нему почтение. Малодушные члены Равнины охотно потакали этой лжи, помогавшей им делать вид, будто они еще свободны, хотя в действительности они повиновались силе. В самом деле, мятежники, упразднив Комиссию двенадцати, всего на три дня отложили расследование ее действий, чтобы не подать вида, что уступают; они не предоставили Конвенту права располагать вооруженными силами, однако постановили, что ему будет дан отчет о принятых мерах; наконец, они распорядились издать прокламацию – чтобы заявить официально, что Конвент не боится и совершенно свободен.
Бареру поручили составить эту прокламацию, и он исказил происшествия 31 мая с той редкой ловкостью, вследствие которой его перо имело большой спрос всегда, когда требовалось снабдить слабых благовидным предлогом уступить сильным. «Слишком строгие меры, – писал он, – возбудили неудовольствие; народ поднялся мощно, но спокойно, весь день был под оружием, провозгласил уважение к собственности, а также свободу Конвента и каждого из его членов, но потребовал удовлетворения, которое Конвент поспешил дать ему». Вот каким образом Барер выражался о Комиссии двенадцати, которую в свое время предложил создать сам.
Первого июня спокойствие не было восстановлено. Собрание в епископском дворце продолжало свои заседания; департамент и коммуна тоже не расходились; секции не переставали шуметь; со всех сторон говорили, что достигнута только половина того, что требуется, так как двадцать два ненавистных депутата всё еще занимают свои места в Конвенте. Итак, Париж всё еще был в смятении, и 2 июня ждали новых сцен.
Вся материальная сила сосредоточилась в собрании мятежников в епископском дворце, а вся легальная сила – в Комитете общественной безопасности, облеченном всевозможными чрезвычайными полномочиями. Тридцать первого мая выбрали залу для сношений законных властей с этим комитетом. В течение всего 1 июня комитет не переставал требовать к себе членов собрания, чтобы выяснить, чего еще хочет разбушевавшаяся коммуна. Это было слишком очевидно: коммуна требовала ареста или отрешения от должности депутатов, с таким мужеством сопротивлявшихся ей. Все члены Комитета общественной безопасности были этим требованием глубоко опечалены, Дельма,
Луи-Адольф Тьер (1797–1877) – политик, премьер-министр во время Июльской монархии, первый президент Третьей республики, историк, писатель – полвека связывают историю Франции с этим именем. Автор фундаментальных исследований «История Французской революции» и «История Консульства и Империи». Эти исследования являются уникальными источниками, так как написаны «по горячим следам» и основаны на оригинальных архивных материалах, к которым Тьер имел доступ в силу своих высоких государственных должностей. Оба труда представляют собой очень подробную историю Французской революции и эпохи Наполеона 1 и по сей день цитируются и русскими и европейскими историками. В 2012 году в издательстве «Захаров» вышло «Консульство».
Луи-Адольф Тьер (1797–1877) – политик, премьер-министр во время Июльской монархии, первый президент Третьей республики, историк, писатель – полвека связывают историю Франции с этим именем. Автор фундаментальных исследований «История Французской революции» и «История Консульства и Империи». Эти исследования являются уникальными источниками, так как написаны «по горячим следам» и основаны на оригинальных архивных материалах, к которым Тьер имел доступ в силу своих высоких государственных должностей. Оба труда представляют собой очень подробную историю Французской революции и эпохи Наполеона I и по сей день цитируются и русскими и европейскими историками. В 2012 году в издательстве «Захаров» вышло «Консульство».
Говоря о своеобразии Эфиопии на Африканском континенте, историки часто повторяют эпитеты «единственная» и «последняя». К началу XX века Эфиопия была единственной и последней христианской страной в Африке, почти единственной (наряду с Либерией, находившейся фактически под протекторатом США, и Египтом, оккупированным Англией) и последней не колонизированной страной Африки; последней из африканских империй; единственной африканской страной (кроме арабских), сохранившей своеобразное национальное письмо, в том числе системы записи музыки, а также цифры; единственной в Африке страной господства крупного феодального землевладения и т. д. В чем причина такого яркого исторического своеобразия? Ученые в разных странах мира, с одной стороны, и национальная эфиопская интеллигенция — с другой, ищут ответа на этот вопрос, анализируя отдельные факты, периоды и всю систему эфиопской истории.
В книге рассматривается время, названное автором «длинным 1894-м годом» Российской империи. Этот период начинается с середины января 1894 г., когда из-за тяжелого заболевания Александр III не мог принимать министерские доклады и наследнику цесаревичу Николаю было поручено ознакомиться с ними, то есть впервые взяться за выполнение этой исключительно царской миссии. Завершается «длинный 1894-й» второй половиной января – началом февраля 1895 г. В те дни, после выступления Николая II 17 января в Зимнем дворце перед депутациями, четко определился неясный прежде его идеологический курс.
В книге рассказывается о менее известных сторонах вмешательства США во внутриполитическую жизнь Чили, в результате которого в 1973 году в этой стране был совершен военный переворот и чилийский народ оказался под властью фашистской диктатуры. Основное внимание сосредоточено на показе преступной роли ЦРУ в подготовке заговора американского империализма против правительства Народного единства. Для широкого круга читателей.
Книга является переизданием двухтомной монографии (т. I вышел в 1947 г., т. II — в 1961 г.), которая до сих остается единственным исследованием, охватывающим всю сложность исторической проблематики эпохи Возрождения в целом. Монография — классическое произведение не только советской, но и мировой марксистской историографии. Книга рассчитана на историков, филологов, искусствоведов, широкий круг читателей, интересующихся проблемами всеобщей истории.
В последние десятилетия существования Российской империи одним из самых болезненных общественных вопросов был вопрос о национальных правах. Многочисленное еврейское население России было юридически дискриминировано. В западных губерниях оно сталкивалось с национальными требованиями соседей — поляков, украинцев, литовцев и других, расселенных более компактно, чем евреи, этнических групп. В начале ХХ века росло образование и политическая активность евреев, они обладали осознанной национальной, религиозной и культурной идентичностью и требовали не только гражданского, но и национального равноправия.
Севастопольское восстание — вооружённое выступление матросов Черноморского флота и солдат Севастопольского гарнизона, рабочих порта и Морского завода, произошедшее во время первой русской революции с 11 (24) ноября по 15 (28) ноября 1905 года.