История фашизма в Западной Европе - [259]
В годы второй мировой войны, когда государственное вмешательство в экономику приняло еще большие масштабы, тенденция к умалению роли монополистического капитала усилилась. Милитаризация экономики, сопряженная с количественным ростом военно-государственных ведомств, расширением их контрольно-распределительных функций послужила поводом для утверждений о полном подчинении монополий государству. «В конечном счете экономика перешла в руки внеклассовой военной касты»[1569], — считал американский ученый Э. Тенненбаум. В тот же период Д. Бернхэм, совершавший переход от троцкизма в лагерь ультраправой реакции, ввел в оборот свою версию теории «менеджериальной революции». Образцами общества менеджеров, якобы вытеснивших капиталистов-собственников, Бернхэм считал, в частности, фашистские государства[1570]. Комментируя эпизод с Ф. Тиссеном, бежавшим в 1939 г. из гитлеровского рейха из-за разногласий с Герингом, американский профессор расценивал этот факт, как «признание германским капитализмом ошибочности своих первоначальных надежд, что нацизм может стать спасителем германского капитализма, понимание того, что нацизм — просто вариант ликвидации капитализма»[1571].
Против концепций, отрицавших органическую связь между фашизмом и монополиями, выступил эмигрировавший из Германии социал-демократ Ф. Нойман. Его книга, опубликованная под названием «Бегемот», оставила глубокий след в буржуазной историографии фашизма. Образ тупого, злобного и мощного животного символизировал нацистский режим. На основе изучения максимально возможного тогда круга источников Нойман пришел к выводу, что в нацистской Германии существует «частно-капиталистическая экономика, регламентируемая тоталитарным государством»[1572]. «Тоталитарный монополистический капитализм» — так определил он сущность социально-экономической структуры «третьего рейха». Всей полнотой власти в экономической сфере располагает монополистический капитал, по схеме Ноймана, — один из четырех взаимосвязанных элементов гитлеровского режима: партия, монополии, армия, бюрократия. Все эти элементы, несмотря на известные противоречия между ними, рассматривались как единое целое.
По сравнению с предшествующим этапом подход к фашизму стал более многосторонним. Если прежде доминировали политическая и культурно-идеологическая интерпретации, то теперь многие авторы смотрят на фашизм с социально-экономической точки зрения. В изучении фашизма участвовала большая группа ученых либерального и социал-реформистского направления (Г. Лассуэлл, Э. Фромм, К. Маннгейм, Т. Парсонс, Д. Сапосс, Э. Френкель, Т. Абель, 3. Нойман, X. Кэнтрил, Ф. Шуман, Э. Ледерер, В. Райх). Некоторые из предложенных ими интерпретаций обогатили представление о частных аспектах фашизма. Так, социологический анализ давал более дифференцированную картину социального базиса фашистских движений и их элиты. Социально-психологический подход помогал понять мотивы коллективного поведения общественных слоев, поддерживавших фашизм. Но проливая свет на те или иные стороны фашизма, интерпретации, сложившиеся в сфере буржуазных «социальных наук», затемняли социально-политическую сущность явления в целом, устанавливая обычно прямую корреляцию между социальным базисом и сущностью фашизма. Поскольку фашистские движения в значительной степени рекрутировались из средних слоев, фашизм большей частью трактовался как «среднеклассовый феномен».
Одним из немногих исключений была концепция Э. Фромма. По его мнению, мелкобуржуазный базис не должен служить прикрытием для крупных промышленников и юнкеров: «Без их поддержки Гитлер никогда не смог бы победить, а их поддержка была в большей мере обусловлена экономическими интересами, чем психологическими факторами»[1573]. Однако установить действительное соотношение между социально-экономическими, политическими и социально-психологическими факторами Фромм не сумел. Все они в его трактовке нивелированы, выглядят фактически равнозначными. Поэтому в конечном счете и у Фромма психологическим аспектам фашизма отводится неоправданно большая роль.
Довольно много сторонников имела культурно-идеологическая интерпретация фашизма. На ее почве сходились и либеральные, и консервативные авторы (Д. Борджезе, У. Макговерн, Р. Батлер, П. Вирек и др.). В соответствии с ней фашизм оказывался проявлением «моральной болезни» или даже результатом филиации идей. Эту интерпретацию поддержал своим авторитетом выдающийся итальянский ученый Б. Кроче. В статье, написанной для «Нью-Йорк таймс» и опубликованной 28 ноября 1943 г., Кроче утверждал, что единственный путь к пониманию фашизма открывается благодаря выяснению его идеологических предпосылок[1574].
Соотношение сил на данном этапе складывалось в пользу либералов и социал-реформистов, причем реформистское направление (О. Бауэр, А. Розенберг, М. Хоркхеймер, А. Таска и др.) играло важную самостоятельную роль. Крах либерально-реформистских иллюзий, опасения перед нарастающей фашистской угрозой заставляли определенную часть социал-демократов трезвее оценивать фашизм, его связь с монополистическим капиталом.
«Важнейшая задача моей жизни — вернуть испанцам гордость быть испанцами», — такова была жизненная установка испанского генерала Франсиско Франко. Этот человек, прожив без малого 83 года, около 40 лет обладал реальной возможностью оказывать воздействие на жизнь и судьбы соотечественников. Так каким же он был, последний диктатор в Западной Европе? Его называют «человеком 98 года», года поражения в войне с США, когда Испания, утратив Кубу, Филиппины и Пуэрто-Рико, стала второстепенной державой, человеком, который был убежден, что для того, чтобы «Испания без пульса» возродилась к жизни, ей надо обрести веру в себя.
Третий том «Истории Италии» доводит события итальянской жизни до наших дней. В томе рассказывается об основных этапах и проблемах борьбы итальянского народа против фашизма. Значительное место уделяется истории Италии после второй мировой войны.
2013-й год – юбилейный для Дома Романовых. Четыре столетия отделяют нас от того момента, когда вся Россия присягнула первому Царю из этой династии. И девять десятилетий прошло с тех пор, как Император Николай II и Его Семья (а также самые верные слуги) были зверски убиты большевиками в доме инженера Ипатьева в Екатеринбурге в разгар братоубийственной Гражданской войны. Убийцы были уверены, что надёжно замели следы и мир никогда не узнает, какая судьба постигла их жертвы. Это уникальная и по-настоящему сенсационная книга.
Книга об истории второй организации «Земля и воля», существовавшей в 1876 – 1879 годы.
Для русского человека имя императора Петра Великого – знаковое: одержимый идеей служения Отечеству, царь-реформатор шел вперед, следуя выбранному принципу «О Петре ведайте, что жизнь ему не дорога, только бы жила Россия в благоденствии и славе». Историки писали о Петре I много и часто. Его жизнь и деяния становились предметом научных исследований, художественной прозы, поэтических произведений, облик Петра многократно отражен в изобразительном искусстве. Все это сделало образ Петра Великого еще более многогранным. Обратился к нему и автор этой книги – Александр Половцов, дипломат, этнограф, специалист по изучению языков и культуры Востока, историк искусства, собиратель и коллекционер.
Об Александрийской библиотеке — самой знаменитой библиотеке Древнего мира, созданной в III веке до нашей эры с целью собрать «все книги всех народов» (основатели оценивали задачу приблизительно в 500 тыс. свитков) — мы знаем на удивление мало и даже слово «библиотека» понимаем иначе. Профессор Канфора в своей книге подвергает тщательной ревизии всё, что известно об «исчезнувшей библиотеке», и заново реконструирует ее девятивековую историю. Лучано Канфора — выдающийся итальянский историк и филолог-классик, профессор университета г. Бари, научный координатор Школы исторических наук Сан-Марино.
Политическая полиция Российской империи приобрела в обществе и у большинства историков репутацию «реакционно-охранительного» карательного ведомства. В предлагаемой книге это представление подвергается пересмотру. Опираясь на делопроизводственную переписку органов политического сыска за период с 1880 по 1905 гг., автор анализирует трактовки его чинами понятия «либерализм», выявляет три социально-профессиональных типа служащих, отличавшихся идейным обликом, особенностями восприятия либерализма и исходящих от него угроз: сотрудники губернских жандармских управлений, охранных отделений и Департамента полиции.
В книге сотрудника Нижегородской архивной службы Б.М. Пудалова, кандидата филологических наук и специалиста по древнерусским рукописям, рассматриваются различные аспекты истории русских земель Среднего Поволжья во второй трети XIII — первой трети XIV в. Автор на основе сравнительно-текстологического анализа сообщений древнерусских летописей и с учетом результатов археологических исследований реконструирует события политической истории Городецко-Нижегородского края, делает выводы об административном статусе и системе управления регионом, а также рассматривает спорные проблемы генеалогии Суздальского княжеского дома, владевшего Нижегородским княжеством в XIV в. Книга адресована научным работникам, преподавателям, архивистам, студентам-историкам и филологам, а также всем интересующимся средневековой историей России и Нижегородского края.