История Европы. Том 2. Средневековая Европа - [399]
Вместе с тем в произведениях городской, крестьянской литературы тема смерти трактуется в сатирическом, а иногда и в карнавально-юмористическом плане. Фольклорные ритуалы «бурлескного перевертывания», народной карнавализации давали выход социально-психологическому, эмоциональному напряжению, накапливавшемуся в обществе.
Важной чертой духовной жизни европейского общества XIV—XV вв. был рост и укрепление национального самосознания народов Европы и возникновение новых представлений об обществе. Именно в этот период появляются и закрепляются такие понятия, как граница, народ. Представления о национальном единстве, своей связи с родной страной основываются уже не на признании власти того или иного короля или принца, а на осознании общих исторических судеб народа. Более глубоким и личным становится чувство патриотизма. Складываются и осознаются наиболее характерные черты, свойственные разным народам. В литературе этого времени мы находим меткие характеристики французов и англичан, немцев и итальянцев и других складывающихся наций, характеристики, которые и сейчас не потеряли своего значения. Меняются представления о роли сословий, что было отражением реального изменения их положения в обществе.
XIV и XV столетия отмечены значительными достижениями, подготовившими расцвет науки и искусства XVI в. В этот период церковь постепенно утрачивает господство в духовной жизни общества. В отличие от Италии, где в XIV в. уже сложилась культура Возрождения, в других странах Европы, хотя и сказывалось ее влияние, но все еще продолжали существовать тенденции, характерные для средневекового типа культуры. Однако будущее уже было за Возрождением, пролагавшим путь в новое время.
Глава III
ЧЕЛОВЕК СРЕДНЕВЕКОВЬЯ
«Человек средневековья» — не представляет ли собой это понятие слишком расплывчатую и далекую от реального исторического содержания абстракцию? Да, если говорить о «человеке вообще». Нет, при условии, что историк пытается наметить в рамках этого идеального типа характерные формы человеческого поведения, которые соответствовали определенным социальным ролям, свойственным разным членам феодального общества. Для того, чтобы в какой-то мере приблизиться к существу предмета, нужно иметь в виду, с одной стороны, общие для людей средневековой эпохи «параметры» их бытия, а с другой — не упускать из виду того, как люди, принадлежавшие к разным классам, сословиям, профессиям и культурным стратам, по-своему выражали свою ментальность.
Остановимся вначале на некоторых общих чертах мировосприятия средневековых людей, отличавших их картину мира от картины мира людей более поздней эпохи. Коренные формы ориентации человека в мире, которые лежат в основе его отношения к действительности, — это время и пространство. В системе современного сознания время и пространство выступают в качестве категорий, абстрагированных от предметного мира; поэтому мы можем делить время и пространство на соизмеримые отрезки и твердо знаем, что время линейно движется из прошлого в будущее. В средние века время вообще ценилось несравненно ниже, нежели в наши дни, — оно текло медленно, подчиняясь смене годичных сезонов, дня и ночи. Сутки делились на несколько отрезков, отмечаемых обычно колокольным звоном и измеряемых солнечными или песочными часами, но представление о минуте, не говоря уже о секунде, отсутствовало. Даже когда (около 1300 г.) на башнях городских ратуш и соборов начали устанавливать механические часы, они отбивали час, но не показывали более мелкие его доли.
Человек, подчиненный рутине размеренного сельского труда или ремесленной деятельности, не связанной со срочной работой на широкий рынок, жил не торопясь. Ритмы времени определялись не только производственной деятельностью, но зависели от природных сезонов и соотнесенного с ними календаря церковных служб и праздников. Эти праздники (наряду с воскресными днями дни многочисленных святых), когда запрещено было трудиться, занимали до трети времени в году.
Время естественно воспринималось как векторно направленное, и одним из распространенных мотивов средневековой поэзии и мудрости было размышление о бренности земного бытия: «Где те, кто жили некогда?» Но вместе с тем время ощущали и как цикличное: «Все возвращается на круги своя».
Время обесценивалось не только в силу особенностей производства при феодализме, но и в силу того, что оно конфронтировалось с вечностью, о которой постоянно твердили церковные проповедники. Жизнь земная, учили они, протекает во времени, но жизнь души — вечная, и потому прежде всего нужно заботиться о спасении души и помышлять о вечности.
На фоне божественной вечности разыгрывалась и история человечества. Ее представляли себе весьма смутно. Люди образованные воспринимали ее в свете библейской истории, в качестве смены мировых монархий, но «ниже» уровня политической жизни действительность осознавалась скорее как стабильное и почти неизменное состояние, нежели в движении и развитии. Мир, созданный божественным Творцом «в начале времен», проходит предуказанный Богом путь, кульминационной точкой которого явились рождество и страстная мука Сына божия, и завершится «в конце концов» со вторым пришествием Христа. И поэтому некоторые историки XII и XIII вв., изложив политическую историю прошлого и настоящего, переходили от своей современности к картинам грядущего Страшного суда. Ведь и будущее предустановлено Творцом и в определенном смысле уже известно.
На широком международном фоне автор исследует внешнюю политику СССР с учетом особенностей сталинской системы руководства. Показана взаимосвязь идеологии и реальной политики в намерениях и действиях советского руководства. Подробно рассматривается вопрос о секретном протоколе к советско-германскому договору от 23 августа 1939 г., который вызывает острые дискуссии и по настоящий день. Автор использует многофакторный метод исследования в освещении сложного и драматического периода истории XX в. Для историков, политологов и более широкого круга читателей.
Была поставлена цель подготовить труд с единым содержанием и, если возможно, одновременно в России и Финляндии. Первоначальный срок его публикации изменился в ожидании открытия новых архивов. Это произошло также и под влиянием необходимости для коллектива авторов глубже изучить историю зимней войны, относящиеся к ней источники, что и было сделано во время небольших семинаров, организованных в России и Финляндии. Эти встречи были интересными и поучительными. Диалог между историками двух стран стал более продуктивным, принес позитивные научные результаты.
Первый том посвящен двум эпохам — первобытнообщинному строю и рабовладельческой формации. Большое внимание уделяется племенному миру и раннерабовладельческим государствам. История Греции освещается начиная с III тыс. до н.э. Хронологическим рубежом тома является дата падения Западной Римской империи (476 г.). История Рима тесно увязана с историей его провинций и других регионов, вступавших в контакты с империей.
Ассаси́ны (от англ. Assassins) — религиозно-военизированные формирования; отдельное государство исмаилитов-низаритов, активных в XI−XIII веках. Базировались в горах современного Ирана и Сирии. Фанатично настроенные представители движения исмаилитской ветви шиитского ислама избегали открытых конфликтов, предпочитали действовать скрытно, доставляя тем самым множество проблем политическим оппонентам своего времени, прежде всего — суннитской державе Сельджукидов.
Мир воображаемого присутствует во всех обществах, во все эпохи, но временами, благодаря приписываемым ему свойствам, он приобретает особое звучание. Именно этот своеобразный, играющий неизмеримо важную роль мир воображаемого окружал мужчин и женщин средневекового Запада. Невидимая реальность была для них гораздо более достоверной и осязаемой, нежели та, которую они воспринимали с помощью органов чувств; они жили, погруженные в царство воображения, стремясь постичь внутренний смысл окружающего их мира, в котором, как утверждала Церковь, были зашифрованы адресованные им послания Господа, — разумеется, если только их значение не искажал Сатана. «Долгое» Средневековье, которое, по Жаку Ле Гоффу, соприкасается с нашим временем чуть ли не вплотную, предстанет перед нами многоликим и противоречивым миром чудесного.
В исследовании впервые на строго документальной основе приводятся сведения о количестве русских военачальников, захваченных противником в годы Первой мировой войны, освещаются обстоятельства их пленения, пребывание в неволе и дальнейшая судьба. Ценным дополнением к основной части являются биографический справочник и другие материалы. В научный оборот вводится множество ранее неизвестных источников.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Дьявольский союз. Пакт Гитлера – Сталина, 1939–1941» рассказывает о пакте Молотова – Риббентропа, подписанном 23 августа 1939 года. Позже их яростная схватка окажется главным событием Второй мировой войны, но до этого два режима мирно сосуществовали в течение 22 месяцев – а это составляет не меньше трети всей продолжительности военного конфликта. Нацистско-советский пакт имел огромную историческую важность. Мурхаус со всей тщательностью и подробностью восстанавливает события, предшествовавшие подписанию этого документа, а также события, последовавшие после него, превращая исторический материал в увлекательный детектив.
«История феодальных государств домогольской Индии и, в частности, Делийского султаната не исследовалась специально в советской востоковедной науке. Настоящая работа не претендует на исследование всех аспектов истории Делийского султаната XIII–XIV вв. В ней лишь делается попытка систематизации и анализа данных доступных… источников, проливающих свет на некоторые общие вопросы экономической, социальной и политической истории султаната, в частности на развитие форм собственности, положения крестьянства…» — из предисловия к книге.