История ересей - [39]

Оставляя пока в стороне вопрос о ministri, остановимся на догматических расхождениях обеих групп.

Мелким, казалось бы, но характерным фактом является положение Вальда и Вивета в памяти обоих братств, из которых французское прямо помещает их в рай, а ломбардское не может сдержать своих сомнений. Резкая постановка именно этого вопроса и была главным препятствием к примирению.

В группе Дуранда можно подозревать отрицательное отношение к крещению младенцев. Это подозрение находит себе подтверждение в «Рескрипте», из слов которого явствует, что французские вальденсы сомневаются в пользе крещения младенцов, ломбардцы же отстаивают ортодоксальную точку зрения. Ближе к церкви итальянские братья и в учении о браке, считая его ненарушимым, кроме вины прелюбодеяния, и нерасторжимым иначе, как по обоюдному согласию супругов. Французские вальденсы более решительны: на прямой вопрос ломбардцев они отвечают несколько уклончиво и расширяют условия, при которых брак может быть нарушен. — «De matrimonio dicimus legitimo, quod non absolvatur, nisi per voluntatem utriusque, nisi occasio justa intervenitur secundum quod communi videbitur»^{94}. Вообще у ломбардцев больше выдвигается как последний, решающий аргумент текст Священного Писания. Рядом с ним доводы от разума обладают лишь второстепенным значением. Итальянские вальденсы как будто лучше знают Священное Писание, что вероятно a priori, так как итальянцам оно было доступнее и в более точном латинском тексте, что и подтверждается многочисленными auctoritates, приведенными ломбардцами в защиту своего учения об евхаристии.

Единого учения об евхаристии нет даже среди одних только французскихвальденсов. Quidam exValdesii sociis^{95}, основываясь на тексте I Тим 4:5: «Sanctificatur enim per verbum dei et oracionem»^{96}, утверждают, что преосуществление хлеба и вина совершается только в силу слов Господа, произносимых во время таинства, — «quod panis et vini substantia per solam verborum Dei prolacionem vertitur in Christi corpus et sanguinem, addentes nos non homini, sed verbis Dei virtutem attribuimus»^{97}. Ясно, особенно из последней, напечатанной курсивом фразы, почему появилось такое воззрение. В то время как везде слышались нападки на грешных клириков и везде сомневались в действенности совершаемых ими таинств, естественно было желание каким-нибудь образом оправдать принятие причастия из рук грешника. Некоторые вальденсы его и принимали, а когда им указывали на греховность прелата, они отвечали, что приписывают преосуществление не очевидно бессильному грешному священнику, а словам Христа, которые он произносит. И возражение ломбардцев бьет мимо, потому что их противники молчаливо предполагали, что совершает таинство только священник, и даже священник римской церкви: иначе незачем им было прибавлять фразу: «nos non homini, sed verbis Dei virtutem attribuimus»^{98}.

Другое мнение выражено неясно. Ломбардцы обвиняют некоторых французских вальденсов в утверждении: «Nemo potest baptizare, qui corpus Christi non valet confïcere»^{99}, т. е. не имеющий права совершать евхаристию не имеет права и крестить; иначе: крестить может только обладающий правом совершения евхаристии. Но отсюда еще не явствует, кто же обладает правом совершать таинство причащения. Ломбардцы выражают свое недоумение следующей альтернативой: «juxta eorum sententiam necesse est, ut fateantur aut corpus Christi non solum per homines laicos et maliciosos, sed et per mulieres eciam meretrices confici, aut omnino a talibus unquam neminem baptizari»^{100}, т. e. за утверждением французов скрывается или признание за всеми права совершения таинств или признание права крестить только за тем, кто может совершать евхаристию. От первого товарищи Вальда отказываются, разрешая сомнение самым ясным образом. — «De panis fraccione confessi sunt hoc sacramentum non per mulierem, non per laycum, sed per solum confici sacerdotem»^{101}. Таким образом, второе мнение может быть разделено и представителями первого; разница в том, что мотивировка одних нам ясна, мотивировка других была непонятна даже итальянским вальденсам.

Третье мнение, как и первое, сводится по преимуществу к оправданию действенности евхаристии, совершаемой грешным прелатом, стремясь разъединить таинство и совершающего его. Французы прямо заявляют, что признают священника, как бы ни был он грешен, если признает его римская церковь (congregatio baptizatorum). Центр тяжести переносится со священника на Бога, но делается это более искусно и последовательно, чем в первом случае. Преосуществление совершается самим Богом, но рядом с этим необходимо присутствие «священника, поставленного в чине священства Христа». Необходимо далее, чтобы Господь услышал молитву своего служителя, иначе таинство не совершится или по крайней мере — здесь ломбардцы идут на компромисс — действенность его будет ограничена. Основной чертой, присущей всем трем разобранным ломбардцами учениям французов, является признание таинства евхаристии, совершаемого римским клиром, и стремление теоретически оправдать его действенность. Легко себе представить, какую практику прикрывало собой это столь настойчиво защищаемое убеждение, избавлявшее перфектов от необходимости совершать евхаристию. Но нельзя быть уверенным в том, что ломбардцы отметили все распространенные среди французских вальденсов учения о таинстве причащения. Если бы было так, мы должны бы были признать, что и группа Дуранда не поднимала вопроса о bonus и malus clericus