История экономической мысли. Курс лекций - [6]

Если подытожить отличительные особенности меркантилизма как экономической школы, то к ним следует отнести:

— исключительное внимание к сфере обращения

— рассмотрение денег как абсолютной формы богатства

— отнесение к производительному труда только по добыче золота и серебра

— обоснование экономической роли государства

— убеждение, что превышение экспорта над импортом является показателем экономического благосостояния страны.

Критики меркантилизма обратили внимание на то, что стремление к достижению активного торгового баланса дает лишь мимолетный эффект, поскольку приток в страну драгоценных металлов поднимает внутренние цены и доктрина «продать дороже, купить дешевле» оборачивается против самой страны.

Французский экономист Р.Кантильон и английский философ Д.Юм в общем виде описали так называемый «механизм золотоденежных потоков», который автоматически приводит к естественному распределению драгоценных металлов между странами и установлению таких уровней внутренних цен, при которых экспорт каждой страны становится равным ее импорту. Суть действия данного механизма сводится к следующему: дополнительное количество золота в отдельной стране повысит уровень внутренних цен относительно других стран, это, в свою очередь, ослабит конкурентоспособность товаров на внешних рынках, уменьшит объем экспорта и увеличит объем импорта, а разница превышения импорта над экспортом будет оплачиваться оттоком золота. Процесс продолжится до тех пор, пока во всех торгующих странах не установится новое равновесие между экспортом и импортом, соответствующее более высокому предложению золота. А так как внешняя торговля и золото подобны воде в двух сообщающихся сосудах, которая постоянно стремиться находиться на одном уровне, политика погони за активным торговым балансом сама себя отменяет.

Нельзя не отметить, что представители меркантилизма, в частности Т.Манн, отдавали себе отчет в том, что приток золота в страну поднимает внутренние цены. И наверно, их рекомендации в области экономической политики в свете вышеизложенного трудно понять, если не принять во внимание одно из главных убеждений эпохи меркантилизма. Государственное могущество являлось для представителей меркантилизма основной целью, и эта цель могла быть достигнута, по их мнению, ослаблением экономической мощи соседних государств в той же степени, как и усилением собственной. Исходя из посылки, что экономические интересы наций взаимно антагонистичны, поскольку в мире имеется фиксированное количество ресурсов, которые одна страна может заполучить только за счет другой, меркантилисты не стеснялись защищать политику «разори соседа» и выступать за сокращение внутреннего потребления как цели национальной политики. По образному выражению Ф.Энгельса «…нации стояли друг против друга как скряги, обхватив обеими руками дорогой им денежный мешок с завистью и подозрительностью озираясь на своих соседей». К слову сказать, понимание экономической деятельности как игры с нулевой суммой (выигрыш одного человека или страны является проигрышем другого) было характерно для экономических воззрений вплоть до конца 18 века.

В качестве еще одного аргумента в пользу протекционизма, в частности, ограничения импорта, меркантилисты выдвигают доводы баланса труда. Считалось общепринятым, что импорт должен состоять из сырья и полуфабрикатов, произведенных с интенсивным применением капитала, тогда как экспорт — из конечного продукта, произведенного с интенсивным применением труда, поскольку в данном случае поддерживается занятость внутри страны. Уже упоминавшийся нами Т.Манн пишет, «…правильной политикой и выгодной для государства будет допускать, чтобы товары, изготовленные из иностранного сырья, вывозились беспошлинно. Эти производства дадут работу множеству бедного народа и сильно увеличат ежегодный вывоз таких товаров за границу, благодаря чему увеличится ввоз иностранного сырья, что улучшит поступление государственных пошлин…». К этому широко распространенному и в настоящее время протекционистскому аргументу добавлялись доводы военно-стратегического характера, а также доводы в защиту неокрепшей промышленности.

Стремление к притоку драгоценных металлов объяснялось не в последнюю очередь убеждением, что деньги являются «мускульной силой войны» и неявно присутствующим тезисом, что оборона важнее благосостояния.

Впрочем, мотивы обеспечения благосостояния все же присутствуют у меркантилистов. Они считают, что деньги стимулируют торговлю: увеличение предложения денег сопровождается ростом спроса на товары, и, следовательно, именно объем торговли, а не цены, подвергаются непосредственному воздействию притока золота. Последний увеличивает расходы богатых на предметы роскоши, а вплоть до конца восемнадцатого века господствовала мысль, что именно «роскошная жизнь» формирует потребности и порождает денежные стимулы. Более того, для авторов 17-18-х веков характерна мысль, что лучше тратить деньги на роскошества, чем раздавать их, поскольку в первом случае стимулируется промышленность, а во втором случае деньги остаются в бездействии. Очень странная с современных позиций уверенность в том, что именно на высших классах общества лежит обязанность обеспечивать рабочие места, тратя деньги на дорогие прихоти и содержа пышную свиту челяди. На этот парадокс обратил внимание Б.Мандевиль, человек без определенных занятий, философ по призванию, и, как пишет А.В.Аникин, любитель пображничать в веселой компании, живший в Лондоне в начале восемнадцатого века. Своей известностью Мандевиль обязан одному произведению, которое называется «Басня о пчелах, или Частные пороки — общественные выгоды». Главный парадокс Мандевиля содержится во фразе «частные пороки — общественные выгоды», где совершенно отчетливо проводится мысль, что бедняки имеют работу лишь потому, что богатые любят комфорт и роскошь и тратят массу денег на вещи, потребность в которых часто вызывается лишь модой и тщеславием. Богатые бездельники оказываются необходимы в данном обществе, поскольку их потребности порождают спрос на всевозможные товары и услуги, подталкивают трудолюбие и изобретательность. Как пишет Мандевиль, «…сама зависть и тщеславие служили трудолюбию, а их порождение — непостоянство в пище, убранстве и одежде, этот странный и смешной порок, — стал самым главным двигателем торговли». Впрочем, меркантилисты этого и не скрывали. Один из представителей этой школы пишет, что «…расточительность — это порок, который вредит человеку, но не торговле… Жадность — вот порок, вредный и для человека, и для торговли». А другой доказывал, что если бы каждый тратил больше, то все получали бы большие доходы и могли бы жить в большем достатке. Отсюда видно, сколь глубоко укоренившейся была вера в полезность роскоши и вред бережливости.