История эфира - [13]

Как же избавиться от предрассудков? Выход в том, чтобы решительно все подвергать сомнению. Нужно довести сомнение до крайних пределов, чтобы все сомнительное исчерпать. В этом тезисе, отвергающем всеобщий запрет вопроса «Почему?», — решительный разрыв со Средневековьем.

Но сомнения — еще не всё. На одном таком базисе ничего конструктивного не построишь. Декарт идет дальше. Он пытается выделить то немногое, что является в жизни бесспорным, то, что представляется совершенно ясным, простым и отчетливым. После того, как такой отбор произведен, можно, как считает Декарт, используя небольшое число «правил для руководства ума», своеобразной декартовой «культуры мышления», вывести и проанализировать все богатство явлений окружающего мира. Таким образом, Книга Природы должна читаться по образцу сочинений по геометрии, от аксиом — к следствиям. Может быть не случайно название «Начала философии» перекликается с «Началами» Эвклида?

Как же наполнить содержанием эту схему, которая выглядит совершенно нереальной с точки зрения естествоиспытателя XX века? Какие истины следует принять исходными, чтобы на них строить дальше? Декарт не находит ничего прочного в конкретных явлениях, даже факт его собственной жизни представляется ему иллюзорным, если пытаться доказывать его, апеллируя к ощущениям. Надежными являются только «понятия ясного и внимательного ума, порождаемого лишь естественным светом разума». И самым бесспорным представляется факт существования сомневающегося и анализирующего сознания. (Иначе кто же поставит сам вопрос о поисках истины?) Отсюда знаменитое декартово: «Я мыслю, следовательно, существую». То есть существование выводится из мышления, а не наоборот. Интересно, что вторым по степени самоочевидности Декарт ставит факт существования Бога.

В нас самих, говорит далее Декарт, мы найдем много других вечно истинных положений типа: «Из ничего ничто не может произойти», — и найдем также понятие о некоторой телесной природе, протяженной, делимой, движимой и т. д., а также о некоторых чувствах (боль, цвет, вкус и т. п.). Ив нас самих мы находим интуитивное понятие субстанции, вещи, которая «существует так, что не нуждается для своего существования ни в чем, кроме самой себя». Иначе говоря, субстанция не допускает дальнейших, детальных определений. Есть два типа субстанций: духовная и материальная (телесная). Каждая имеет свой материальный атрибут: для души — мысль, для тела — протяженность.

Очень важно, что в картине Декарта духовное и телесное — два независимых понятия, исчерпывающих все, что есть в природе. В ней нет места даже для божественного: Бог сделал свое дело, создав этот мир, а дальше его роль закончилась. Остальное — все явления, все свойства — должно иметь естественное объяснение и разумные причины. Таким образом, картине свойственен глубокий внутренний атеизм, в чем Декарта многократно обвиняли. Частое упоминание Бога в его сочинениях не меняет существа дела. Позже Ньютон будет более скептично оценивать возможности человеческого разума, что позволит ему принять как факт некоторые вещи, несмотря на невозможность их рационального объяснения. В частности, принять существование пустоты и возможность передачи усилий через пустое пространство. Но для Декарта такое было бы абсолютно неприемлемо.

Декарт исключает реальное существование пространства без материи, которая его заполняет. «Пространство или внутреннее место разнятся от телесной субстанции, заключенной в этом пространстве, лишь в нашем мышлении». Место тел определяется соседством окружающих тел. Поверхность — всего лишь воображаемая граница пространства, окружающего предмет. «Такая граница — не что иное, как модус». Параграф 16 второй главы «Начал философии»,.так и называется: «О том, что не может быть пустоты в том смысле, в каком философы понимают это выражение». «Раз в нем (предполагаемо пустом пространстве) есть протяжение, — говорит Декарт, — то с необходимостью в нем должна быть и субстанция». И далее: «... в обычном словоупотреблении словом «пустота» мы постоянно обозначаем не то место, в котором ничего нет, но лишь то место, в котором нет ничего из того, что, как мы думаем, должно в нем быть... (Например, мы говорим, сосуд пустой, если в нем нет воды.) ...Именно в этом смысле мы говорим, что пусто пространство, в котором нет ничего, что можно было бы воспринимать чувствами, хотя бы это пространство и было заполнено сотворенной материей и протяженной субстанцией».

Когда Декарт говорит о материальных телах и элементарных частицах материи, в его представлении это не имеющие резких границ сгущения, погруженные в более разреженную материальную субстанцию. Параграф 20 называется: «О невозможности существования атомов или мельчайших неделимых частиц». Частица делима, так как она имеет протяженность, — вот главный пункт его аргументации в этом месте. Трудно удержаться, чтобы не привести еще одно соображение: «... если бы Бог и сделал частицу столь малой, что невозможно было бы разделить ее на что-то сотворенное Богом, то самого Себя он не мог бы лишить власти разделить ее, ибо совершенно невозможно, чтобы Он умалил свое всемогущество».