История Древней Греции - [281]

Аристотель из Стагира (ок. 385–322 гг.), в последние двадцать лет жизни Платона являвшийся членом академии, а в 335 г. открывший конкурирующее учебное заведение в лицее, точно так же верил в значение образования для полиса. Поскольку каждый человек уникален в сознательном управлении своими поступками, задача политика – вести полис к правильной жизни. Главным помощником политика становится воспитатель, который учит разум граждан отличать правильное от неправильного, а волю граждан – совершать правильные поступки. Аристотель тоже считал, что государственное образование должно быть обязательным и всеобщим для членов класса граждан, и в качестве предметов для образования называл те же, что выделял Платон в «Республике» и «Законах». Праведник ведет двойную жизнь: он хороший гражданин, руководствующийся практическими знаниями, и одновременно созерцатель сущности философии. Идеальное государство Аристотеля также соответствует спартанскому образцу в том, что касается экономики, классовой структуры и изоляции от современной ему коммерции и капитализма; его устройство тоже относится к смешанному типу. Политическая цель воспитателя – привести здравые суждения граждан в соответствие с суждениями хорошего законодателя, который добивается того, чтобы личность или «душа» всего государства отразилась во всех его частях.

В то время как Исократ предвидел переход от независимого полиса к более широкой общности и соответственно этому разрабатывал свой курс обучения, Платон и Аристотель считали полис, причем в практическом смысле полис спартанского типа (хотя они подвергали критике государственные институты и цели Спарты), высочайшей формой политического существования человека. С первого взгляда их консерватизм вызывает недоумение. Тем не менее они верно подметили, что греческий полис породил наивысшие достижения цивилизованного человека, и их вера в потенциальные возможности полиса оставалась непоколебима. Необходимым условием они считали ограничение размеров полиса, чтобы все члены общины знали друг друга и своих правителей. Еще более странной выглядит их попытка наделить полис новой религией, когда наивысшее положение будут занимать не люди действия, а созерцатели, и обязанные при этом быть правителями полиса. Нам интеллектуальная религия подобного уровня представляется всеобщей религией, поднимающейся выше расовых пристрастий и выше политики. Возможно, Платон с этим согласился бы. Но в глазах Аристотеля лишь грек по своей природе был способен развить в себе такое восприятие. По мнению обоих, высшее интеллектуальное понимание доступно лишь для аристократов разума. По этой причине политическое устройство их идеальных государств кажется нам антилиберальным, но для Платона с Аристотелем оно представлялось необходимым. Наша вера во всеобщее образование как потенциальный уравнитель является фундаментом политической демократии; вера греческих философов в интеллектуальную аристократию вела к признанию необходимости авторитарного режима во главе с интеллектуаламиолигархами. Платон и Аристотель надеялись, что другие граждане признают превосходство последних без колебаний, но они так и не преодолели фундаментальное противоречие, препятствующее созерцателям стать правителями, законодателями или членами комитетов, ибо созерцатели в первую очередь хранят верность интеллектуальной религии, которая перерастает пределы полиса.

В основе философии Платона лежало утверждение Сократа о том, что добродетель – это знание. В своих ранних диалогах Платон подвергает испытанию прежние теории знания и находит в них изъяны. Поскольку восприятие основано на узнавании, Платон (в первую очередь в «Федоне») определяет знание как «воспоминания» души о нематериальном мире идей, о которых душа знала до тех пор, пока не оказалась заключена в теле, и которые познает снова, когда покинет тело. Целью образования в таком случае является освобождение высочайшего качества души – ее интеллектуального восприятия – от помех в виде бремени низших качеств, потребностей и желаний, чтобы познать истинное счастье и конец земного бытия в созерцании абсолюта. Мир идей нематериален. Однако именно он первопричина материального мира, и его принципы очевидны для тех, кто понимает движение материи, особенно движение небесных тел. В мире идей на первом месте стоят «добро и красота». «Никто из смертных, – говорит Платон в конце «Законов», – не может стать твердым в благочестии, если не усвоит двух только что указанных положений. Первое – душа старше всего, что получило в удел рождение; она бессмертна и правит всеми телами; второе – в звездных телах, как мы не раз говорили, пребывает ум всего существующего».

Аристотель, чей отец был врачом, в своем подходе стоял ближе к биологии. Семя уже содержит в себе сущность предмета, который из него произрастает, будь то овца или дуб; семя – побуждающее начало, материя – среда, рост – действие, а реальность, скрывающаяся в семени, – конец (или окончательная форма) предмета. Аналогично и в случае с рукотворными предметами, будь то чаша или трагедия: человек является побуждающим началом, металл или слова – средой, рост или «создание» – действием, а законченный предмет – концом. Для сотворения требуются все эти четыре компонента, которые в этом смысле являются «причинами»; между ними существует соответствие, выраженное в том, что окончательная форма уже присутствует в семени или человеческом разуме и определяет рост или создание. Как сущностью глаза является то, что это орган зрения, так и сущностью отдельного человека является то, что он – разумное и нравственное существо. Эта сущность присутствует в нем с самого начала как его «душа» или «форма».