История Доктора Дулитла - [4]

Через несколько лет обитатели полей на много миль вокруг прослышали о Джоне Дулитле, докторе медицины. А перелетные птицы сообщили заморским животным об удивительном целителе из Падлби-на-болоте, который понимает язык зверей и готов помочь им в любой беде. Раньше его знали все люди на Западном побережье, а теперь он прославился на весь мир. Он был очень счастлив и очень доволен жизнью.

Однажды Доктор приводил в порядок свои записи, а Полинезия, как обычно, сидела на подоконнике и смотрела, как ветер расшвыривает листья в саду. Внезапно она громко рассмеялась.

— Что случилось, Полинезия? — Доктор взглянул на нее поверх тетрадки.

— Я просто думала, — ответила она, продолжая наблюдать за листьями.

— О чем же ты думала?

— Я думала о людях, — пояснила Полинезия. — Меня от них тошнит. Им кажется, что они такие замечательные. Наш мир существует тысячи лет, а эти двуногие удосужились понять только одно: если собака виляет хвостом, она рада. Правда, забавно? Ты — самый первый человек, говорящий, как мы. Иногда они меня ужасно раздражают, знаешь, когда эдак задирают нос и обсуждают поведение немых животных. Немых! Пф! Как-то я познакомилась с одним ара, так он мог пожелать тебе доброго утра семью разными способами и при этом ни разу не открыть рта. Он говорил на всех языках и, разумеется, на греческом. Его купил седобородый профессор. Так вот, он там не остался. И знаешь почему? Потому что греческий этого профессора оставлял желать лучшего, а он еще имел наглость его преподавать. Подумать только — преподавать плохой греческий! Да, интересно, как он поживает, — в географии, например, он разбирался так, как люди и мечтать не могут. О Господи, люди! Если они, чего доброго, когда-нибудь научатся летать вроде обычной трясогузки — пиши пропало: трескотни будет до скончания века.

— Ты очень мудрая птица, — задумчиво произнес Доктор. — А сколько тебе лет? Я слышал, что попугаи и слоны иногда доживают до глубокой-глубокой старости.

— К сожалению, я не совсем уверена, — ответила Полинезия, — то ли сто восемьдесят три, то ли сто восемьдесят два. Но я помню совершенно отчетливо, что, когда я впервые приехала из Африки, Король Чарльз все еще прятался на дубе, я его видела. Он казался ужасно испуганным.

>ГЛАВА 3 НОВЫЕ ДЕНЕЖНЫЕ ЗАТРУДНЕНИЯ

И вот Джон Дулитл снова начал зарабатывать деньги, его сестра Сара купила красивое платье и была совершенно счастлива.

Некоторые из приходивших зверей так плохо себя чувствовали, что от слабости не могли двигаться и оставались у Доктора на несколько дней. Когда им становилось лучше, Доктор рассаживал их в шезлонгах по всей лужайке. И, конечно, довольно часто, уже совсем поправившись, зверюшки не хотели уходить — так привыкали они к дому и его хозяину. У него не хватало духа отказать просившим разрешения остаться, и их становилось все больше и больше.

Однажды вечером Доктор сидел на садовой изгороди и курил трубку, а мимо брел итальянский шарманщик с обезьяной на веревке. Доктор сразу заметил, что ошейник впивается ей в шею, что она грязная и очень несчастная. Доктор отнял обезьяну у шарманщика, а взамен дал ему шиллинг и велел скорее уходить.

Шарманщик страшно разозлился, он вовсе не собирался расставаться с обезьяной. Тогда Доктор погрозил ему кулаком и пообещал разбить нос, а надо сказать, что Джон Дулитл был хотя и невысокого роста, но довольно сильный. Итальянец ушел, громко и грубо ругаясь, а обезьяна осталась у Доктора Дулитла, и ее новое жилище оказалось куда лучше прежнего. Звери дали ей имя Чи-Чи — это самое обычное слово в обезьяньем языке, и значит оно «имбирь».

В другой раз случилось вот что. В Падлби приехал цирк, а у циркового крокодила ужасно болел зуб. Темной ночью он убежал и пробрался в сад к Доктору. Доктор поговорил с ним по-крокодильи, пригласил в дом и вылечил зуб. А крокодил, разглядев, что за симпатяга этот дом со всеми своими входами-выходами и помещениями для разных животных, тоже захотел здесь жить. Он попросился ночевать в рыбкином пруду на краю сада и поклялся не есть рыбу, а когда за ним пришли циркачи, он притворился таким диким и свирепым, что они в страхе убежали прочь. На самом же деле он был ласковый и кроткий, как котенок.

Но старушки из-за этого крокодила боялись нести к Дулитлу своих болонок, да и фермеры не очень-то верили, что ужасная зверюга не тронет больных ягнят и телят, и тоже остерегались. Пришлось Доктору просить крокодила вернуться в цирк. Но он заплакал такими огромными слезами, так отчаянно взмолился, что Доктор не стал настаивать. Тогда Сара Дулитл пришла и заявила:

— Джон, ты должен выгнать эту рептилию. Ты же видишь — и фермеры, и старушки боятся обращаться к тебе, а ведь мы только-только встали на ноги. Я чувствую, скоро произойдет катастрофа. Джон, это последняя капля. Я не буду вести твое хозяйство, если ты не прогонишь этого аллигатора!

— Это не аллигатор, — объяснил Доктор, — это крокодил.

— Мне не важно, как он называется, — заупрямилась Сара. — Это гадость, которая вечно валяется под кроватью. Я не желаю иметь его в доме.

— Понимаешь, Сара, — продолжал Доктор, — он обещал мне никогда больше не кусаться. Он ненавидит цирк, а у меня пока не хватает денег отправить его на родину, в Африку. Он помнит о своем обещании и, в общем, замечательно себя ведет. Ну, пожалуйста, не надо так нервничать.