История догматических движений в эпоху Вселенских соборов - [37]

или βανκάλις— горшокъ для питья съ узкимъ согнутымъ горлышкомъ) данъ александрийцами въ насмешку надъ Александромъ, который своей старческой согбенной фигурой напоминалъ форму этого горшка. У новыхъ своихъ прихожанъ Арий скоро заслужилъ расположение, такъ что они стали называть себя арианами, полагая въ томъ особое свое преимущество. Въ Александрии онъ обращалъ на себя внимание какъ своею внешностью, такъ и диалектическимъ искусствомъ. Высокий ростомъ и угрюмый на видъ старикъ, онъ носилъ всегда однообразную, простую одежду и своимъ образомъ жизни и ревностью по вере производилъ впечатление аскета; его угрюмость не мешала, однако, сближению его съ прихожанами; «онъ сладокъ былъ въ беседе, — говоритъ о немъ Епифаний, — действуя на души убеждениями и ласкательствами. — Таковъ былъ Арий; очевидно, последующия поколения ничего дурного не могли бы сказать ο немъ, если бы онъ не сделался виновникомъ спора, который навсегда обратилъ его имя въ синонимъ ужаснейшаго отступления и проклятия; въ этомъ споре прошла вся его дальнейшая жизнь; этотъ же споръ, вероятно, вложилъ ему въ первый разъ въ руки перо, чтобы защищать свое учение, сделавъ его писателемъ и даже поэтомъ.

 

2. Источники крайне скудно и туманно обрисовываютъ начальную историю арианскихъ споровъ до вмешательства въ нихъ Константина Великаго. Афанасий александрийский, ближайший участникъ всехъ этихъ событий, тенденциозно ο нихъ молчитъ. Историки 5–го века и Епифаний, имевшие у себя, правда, очень ценные материалы, въ деталяхъ прямо противоречатъ себе и сообщаютъ непримиримыя между собой сведения. Отсюда возстановление первоначальной истории арианства въ ея фактической стороне всегда останется более или менее гипотетичнымъ и должно основываться не столько на оффициальныхъ документахъ, сколько на сравнительной вероятности собственныхъ предположений изследователя ихъ. Выдающиеся таланты Ария, его диалектика и экзегетическия дарования, скоро стали вызывать общее внимание къ нему и возбуждать зависть въ соперничавшихъ пресвитерахъ Александрии. Вполне естественно, что толкуя Св. Писание и поучая народъ въ своей церкви, Арий проводилъ те самыя догматическия воззрения, за которыми онъ потомъ былъ осужденъ церковью. И действительно, однажды, объясняя известное место изъ Притчей: Господь создалъ меня въ начале путей своихъ (8, 22), онъ высказалъ и развилъ учение ο тварной природе Сына Божия. Но епископъ Александръ не зналъ объ этомъ и едва ли следилъ за его проповеднической деятельностью. Арий продолжалъ популяризировать свои воззрения, и начавшиеся споры стали охватывать собой не только весь пресвитериатъ, но и народъ. Александру былъ сделанъ доносъ на Ария, но александрийский епископъ еще разъ не придалъ ему сериознаго значения. Въ учении Ария онъ увиделъ одинъ изъ техъ научныхъ вопросовъ, которые часто возбуждались въ его церкви, и такъ какъ некоторые изъ его пресвитеровъ коллегиума возстали противъ учения Ария, то онъ предоставилъ делу итти своимъ путемъ, занявши среди спорящихъ партий нейтральное положение. Въ своемъ присутствии онъ устраивалъ публичные диспуты между противными сторонами, при чемъ самъ не давалъ перевеса какой–либо одной стороне, но, по словамъ Созомена, «колебался несколько, похваляя иногда однихъ, иногда другихъ». События, однако, сложились такъ, что Александру стало невозможно поддерживать свое посредствующее положение. На одномъ изъ собраний, когда Александръ, философски разсуждая ο Св. Троице, въ присутствии пресвитеровъ, выразился, что «Св. Троица есть въ Троице единица», Арий напалъ на своего епископа, обвиняя его въ савеллианстве, и вслухъ всехъ высказалъ свое учение ο тварности Сына Божия. Александръ окончательно присоединился къ противникамъ Ария и запретилъ ему распространять свое учение. Но для пользовавшагося большой самостоятельностью але–ксандрийскаго пресвитера такое запрещение местнаго епископа не могло иметь достаточнаго авторитета. Арий продолжалъ пропаганду. На сторону Ария стало 700 дев–ственницъ, 12 диаконовъ, 7 пресвитеровъ и два областныхъ епископа феона мармарикский и Секундъ птолемаитский. Изъ документовъ, относящихся къ этому времени, мы можемъ съ некоторой трчностью определить, какую именно часть александрийскаго клира увлекъ за собой Арий. Когда после собора, отлучившаго арианъ, Александръ предложилъ клиру подписаться подъ окружнымъ посланиемъ, то все подчиненные ему клирики, — александрийские и мареотские, — исполнили его послание. Всехъ клириковъ, оставшихся верными Александру, насчитывается 26 пресвитеровъ и 44 диакона, если же исключимъ матеотскихъ клириковъ, то на долю собственно александрийскаго клира падаетъ 17 пресвитвровъ и 24 диакона. Такимъ образомъ, Арий увлекъ за собой почти треть клира,а если считать однихъ александрийскихъ, то почтиполовину. Чувствуя свое положение въ Александриине особенно прочнымъ, арианская партия отправила посольство къ «городскимъ епископамъ», которое, представивъ имъ письменное изложение веры, просило ихъ написать къ Александру, чтобы онъ не притеснялъ ихъ. «Весьма многия лица, почтенныя по образу доброй жизни, и сильные по убедительности слова» заявили ο своемъ согласии помочь делу Ария. Во главе сторонниковъ Ария сталъ Евсевий, «мужъ ученый», передовой человекъ своего времени, родственникъ царской фамилии и потому имевший большую власть въ церковныхъ делахъ Востока. Съ Александромъ Александрийскимъ онъ велъ давно неприятные счеты, которые еще более усилились съ техъ поръ, какъ столица империи со времени Диоклетиана была перенесена въ Никодимию. Дело въ томъ, что первенствующимъ епископомъ въ восточной половине церкви въ то время былъ епископъ александрийский; съ перенесениемъ же столицы въ Никодимию эта прежде незначительная кафедра стала возвышаться и Евсевию, какъ придворному епископу, естественно было желать приобрести себе большое значение въ делахъ церкви путемъ принижения александрийскаго епископа. Здесь сказывалась струнка соперничества изъ–за первенства, которая должна была придать спорамъ более страстный характеръ. Понятно, что посольство наследовало полный успехъ. Письма посыпались къ Александру и Арию въ защиту и утешение ихъ. «Прекрасно мудрствуя, — говорилъ Евсевий никомидийский Арию, — желай, чтобы все такъ мудрствовали, потому что всякому ясно, что сотвореннаго не было, пока оно не приведено въ бытие; приведенное же въ бытие имеетъ начала». Афанасий аназаварский и Георгий, впоследствии епископъ лаодийский, писали къ Александру, обличали его въ неправильномъ понимапии церковнаго учения и давали арианамъ советъ, какъ относиться къ воззрениямъ Александра