История - [17]

, в которой были собраны неисчислимые богатства. Опоясав ее тремя рядами укреплении, он приступил к сильнейшей осаде и, разрушив башни стенобитными орудиями, целых девять дней опустошал город, вывозя несметные сокровища. Единым натиском овладел он и многими другими крепостями.

11. Между тем как василевс вершил это в Сирии, во время зимнего солнцестояния произошло такое солнечное затмение, какого прежде еще не бывало, кроме случившегося тогда, когда Господь страдал из-за греховного безумия иудеев, пригвоздивших творца вселенной ко кресту. Вот как протекало это затмение. В двадцать второй день декабря, в четвертом часу дня [72], при спокойной погоде тьма покрыла землю, и на небе выступили во всем блеске звезды. И виден был лишенный блеска и сияния диск солнца – только край его слабо светился, как бы окруженный узкой лентой. Постепенно солнце выдвинулось из-за луны, которая, как было видно, заслоняла солнце, став перпендикулярно к нему, и снова распростерло свои лучи, наполняя светом землю. Устрашенные этим новым и необычным зрелищем, люди, как подобает, обратились с мольбами к богу. В то время я сам находился в Византии, проходя курс энциклопедического образования [73]. Но следует вернуться к нити нашего повествования и возобновить рассказ о василевсе.

Взяв без труда [ряд] неприятельских крепостей, он подошел со всем войском к Антиохии, разбил у ее стен лагерь, собрал стратигов и лохагов, стал на возвышенном месте под открытым небом и обратился к ним с речью: «Соратники, волею провидения и благодаря своей опытности, соединенной с мужеством, мы, как вы знаете, против всякого ожидания захватили лежащие за этим городом крепости. Горячо благодарю вас за то, что, полагаясь на меня, вашего предводителя, вы не склонились перед многочисленными гнетущими трудностями, обычными на войне, и сражались с таким воодушевлением и с такой разумной отвагой, что ни одна из крепостей, на которые мы устремились, не устояла перед вашей доблестью и не осталась незахваченной. Я знаю, воины, как вы жаждете ниспровергнуть этот город, с какой неукротимой страстностью стремитесь вы разрушить и опустошить его огнем. Но я буду опечален, если город, который занимает третье место во вселенной [74] по красоте и величине стен (вы ведь видите, какой высоты они достигают!), по многочисленности жителей и по удивительной отделке домов, будет превращен в развалины, как жалкая крепость. Мне кажется, что неразумно расточать силы ромейского войска на разрушение этого города, уничтожая и разоряя уже завоеванное нами. Я сказал бы, что наиболее предусмотрительный полководец тот, который своими нападениями на страну и длительным пребыванием в ней обессиливает ее и губит; а того, кто совершает набеги и, тут же возвращаясь домой, разоряет и истощает свое отечество, я не премину назвать безрассудным и в высшей степени злонамеренным. Такой полководец подобен осмеянным в притче собакам, которые должны отгонять от овечьего стада волков и охранять его от напастей, но не только не исполняют этого, а сами хуже волков терзают и разрывают на части [овец] [75]. Итак, если вы согласны со мной и доверяете мне, нам надлежит тотчас же укрепить вот этот с виду надежный и обтекаемый водою холм, расположить на нем по отряду конницы и пехоты, а затем ежедневными вылазками, набегами, расхищением съестных припасов смирить антиохийцев, поставить их в затруднительное положение и принудить против воли покориться ромеям».

Закончив речь, василевс взвалил на плечи камень (в такого рода делах он был прост и скромен), взошел на холм и приказал всему войску последовать его примеру. И через три дня на холме появилось мощное вполне надежное укрепление. Он оставил в этой крепости отряд в пятьсот всадников и тысячу пехотинцев [76], снабдил их достаточным количеством фуража и приказал совершать ежедневные набеги на Антиохию, предавая мечу и разграблению все на своем пути. Сам же он снялся оттуда и отправился в столицу, где, торжественно встреченный горожанами, пребывал [некоторое время] [77].

Книга 5

1. Таким образом, как я уже рассказал, василевс Никифор прошел всю Сирию до приморских ее областей, победил на своем пути всех противников, сделав их добычею мисян [1] разрушил множество городов, воздвиг и вооружил в три дня мощную крепость на самых выгодных подступах к Великой Антиохии и вернулся в Византии. Оттуда он отправил посольство к правителю карфагенян [2], передав ему в дар меч мерзкого, нечестивого Моамеда, который стал его добычей в одной из захваченных крепостей Палестины. Взамен он потребовал возвратить патрикия Никиту, который, как уже говорилось выше, был захвачен в плен во время поражения ромеев в Сицилии и отослан к этому катархонту афров. Никифор угрожал в письме, что того ожидает непримиримая война, разорение и опустошение всей его страны ромейским войском, если он не поспешит отпустить патрикия, не освободит его немедленно от оков и не отправит к нему.

Итак, испуганный этими вестями, словно иными, согласно пословице, скифскими повелениями, карфагенянин отправил в дар василевсу Никифору и патрикия Никиту и тех, которые были взяты в плен вместе с ним