История денег. Борьба за деньги от песчаника до киберпространства - [56]

Во второй части пьесы, написанной Гёте в конце его жизни, Фауст и Мефистофель посещают дворец императора перед постом, который следует за сезоном маскарадов и розыгрышей. Императора осаждают казначей и управляющие, которые сообщают о нехватке средств и о необходимости выплатить жалованье солдатам и слугам. Заимодавцы требуют возвращения долгов, и пришло время оплатить счет за вино.

Мефистофель предлагает императору выход из сложившейся финансовой заварухи. Он нашел ключ к секрету производства золота, которой искали веками все алхимики. Он получает разрешение императора на печатание бумажных денег — «ниспосланных небом листов», для обеспечения которых у него нет ни золота, ни какого-либо другого материала.

Фауст приходит на императорский карнавал, наряженный Плутосом, богом богатства, и с помощью магии он и Мефистофель показывают императору богатства, которые он сможет получить, печатая деньги. Они уговаривают императора подписать записку со следующими словами: «Всем, кого это может коснуться, настоящим объявляется, эта записка является тендером в одну тысячу крон и гарантируется громадными резервами богатства, хранящегося под охраной под землей в наших императорских государствах». Он основывал стоимость денег на будущей добыче золота, он раскрывал богатства, которые еще хранились в земле. К утру император забыл, что подписал записку, но в течение ночи Мефистофель сделал с нее тысячи копий в разнообразных деноминациях. К огромной радости кредиторов, должников, солдат и прочих граждан, новые деньги были пущены в ход. В результате люди заказывают новую одежду, бизнес мясника и пекаря процветает. Вино льется рекой в тавернах, и даже в кости играть легче. Священники и проститутки снуют взад-вперед с большим энтузиазмом, и даже заимодавцы получают удовольствие от оживившегося нового бизнеса.

«И люди ценят это так же, как благородное золото? — вопрошает недоверчиво император. — Двор и армия принимают их? Каким бы странным это ни казалось мне, я вижу, что должен сам принять их».

Подобно Джону Ло и Бенджамину Франклину, чьи эксперименты с деньгами произвели неизгладимое впечатление на Гёте, Фауст нашел ключ к современному экономическому миру в деньгах. Это была система займов в счет будущего заработка и траты этого заработка сегодня. С такими запасами бумажных денег, которым, казалось, нет конца, Фауст в буквальном смысле преображает страну, осушив болота, построив фабрики и новые фермы, прорыв каналы.

Гёте показал, что современная денежная экономика, основанная на странных новых деньгах, была «продолжением алхимии другими средствами». В первые десятилетия XIX столетия Гёте, как представляется, предсказал многие из индустриальных достижений того века. В других работах он предсказал строительство Суэцкого канала, и чуть ли не за целое столетие до открытия Панамского канала и задолго до того, как Соединенные Штаты стали играть важную роль на мировой арене и в мировой истории, Гёте предсказал, что молодое государство построит канал, который свяжет Атлантический и Тихий океаны. Как ученый и государственный деятель, так же как поэт и драматург, он предвидел великие свершения и недостатки нарождающегося индустриального мира, который финансировался возникающей монетарной системой бумажных денег.

Поначалу распространение новых денег Фауста приносит счастье и улучшение, но вскоре скрытые издержки всплывают на поверхность. Крестьян убивают, когда они возделывают свои земли. Возникает новый класс правительственных функционеров, которым дали прозвища «легкая добыча» или «быстрый заработок», отражающие их отношение к жизни. Вскоре социальные волнения в новом разбогатевшем государстве приводят к восстанию, и появляется новый антиимператор, который бросает вызов прежнему.

Множество версий сделки Фауста с дьяволом всегда заканчиваются одним и тем же — дьявол, наконец, предъявляет свои права на душу Фауста и спускается с ним в ад. Из всех писателей и композиторов, когда-либо обращавшихся к истории сделки Фауста с дьяволом, лишь Гёте, всю жизнь изучавший человеческие страсти и поведение, дал другую концовку. В заключительных стихах поэмы господин ангелов небесных забирает тело Фауста у Мефистофеля и поет, что «тому, кто постоянно в поиске, мы дадим избавление».

Восемнадцатый век был отмечен не предвещающим ничего хорошего дебютом бумажных денег на современной мировой арене, но, как это было продемонстрировано и французами, и американцами, бумажные деньги содержали в себе серьезные потенциальные опасности. До тех пор, пока бумажные деньги были обеспечены золотом или серебром, все, казалось, было хорошо, и бумага казалась вполне надежной и гораздо более удобной, чем драгоценные металлы. Однако правительство или банк, отвечавшие за печатание денег, неизменно выпускали больше бумаги, чем у них было металла для ее обеспечения. Не имеет значения, насколько важны были причины, но, раз начавшись, процесс девальвации денег развивался по спирали, и выпускалось все больше банкнот при все меньшей их стоимости.

Опасности и искушения, так же как великая тайна, окружавшая бумажные деньги, воздействовали на мыслителей и поэтов XIX века. В пьесе «Царь Эдип», написанной в 1820 году Перси Биш Шелли, жадность побуждает людей злоупотреблять бумажными деньгами. Эта перспектива бумажных денег становится понятной, когда Маммон появляется и спрашивает у другого персонажа: «В чем дело, мой дорогой?.. Не хватает денег? Приходи на мой монетный двор, делай деньги из бумаги, до тех пор, пока цена на золото не упадет, и ему будет стыдно показать свое желчное лицо».