История болезни. В попытках быть счастливой - [5]

“Ну, все, – подумала я, – лучше бы автокатастрофа… ” Но молодые люди предельно вежливо спросили:

– Девушка, вас вытолкнуть?

И вытолкнули. Я даже толком не помню, проснулась Варька или нет.

Утром я позвонила своей тетке Гале и попросила ее сходить в церковь и поставить за меня свечки, потому как Бог спас меня конкретно два раза за один вечер.

– А че сама-то не пойдешь? – спросила тетя Галя с ее замечательным владимирским оканьем.

– От меня до Бога далеко, – ответила я.

– А кто тебе сказал? Мы тебя с крестной (моя бабушка была теткиной крестной) крестили во Владимире, когда тебе два года было.

Пауза.

– А родители знают?

– А зачем им, коммунистам, знать?

Вот такая история.

То, что в моей ситуации люди ищут поддержку в церкви, я понимала. Я даже знала, что был такой целитель Пантелеймон и около его иконы хорошо бы попросить… Я пошла в маленькую уютную церковь рядом с домом – на Малом Власьевском переулке – и стала искать там эту икону. До этого я бывала в церквях только туристом. Надо ли говорить, что мне никто из женщин, одетых в темное, не помог и что они почти обругали и выгнали меня? От церкви осталось ощущение беспомощности и стыда. Я потом пробовала “приобщиться” еще пару раз. Но мне не повезло.

Второй виденный мной в кино способ обретения помощи – психоаналитик. Женщина Наташа и правда оказалась очень профессиональная и милая, хотя меня чуть коробило от мысли, что она получает деньги за то, что копается в моей душе. Но не это стало причиной нашего быстрого расставания. Наташа решила выйти за рамки профессии (все от симпатии и желания помочь – я не сомневаюсь!) и познакомить меня с каким-то суперпродвинутым биологом, который взялся доказывать мне, что надо в вену вводить что-то антивирусное и болезнь пройдет. Я уже не помню, что именно вводить. Я ему немедленно поверила. Стала ездить, по его рекомендации, к какому-то ученому доктору в Сокольники. Он делал мне внутривенные инъекции. Профессионалом этого дела он не был, тыкал как попало. Но вены были в отличном состоянии, и все получалось. После инъекции фитилем вверх взвивалась температура.

Потом сама поняла каким-то образом, что исцеления не произойдет. Господи, это был первый раз, когда я рыдала при малознакомых людях… Я кричала “нельзя так шутить, нельзя так обнадеживать, я же вам верю!”.

Вообще в тот период я еще способна была обольщаться различными способами относительно легкой победы над рассеянным склерозом, не понимая, что это просто остап-бендеровские способы отъема денег. Сколько их было! Экстрасенсов, корейских массажистов (массаж, конечно, чудодейственный), просто людей, которые уверяют, что умеют что-то, но не знают что..

Надо ли говорить, что первый десяток разочарований был ужасен? Что все они, эти маги, были очень убедительны? Что я готова была пить, втирать, прикладывать, только бы помогло.

Двоим из сонма я благодарна – экстрасенсу Саше из города Вязники Владимирской области, который честно сказал, не взяв денег, что в моем случае он бессилен, и астрологу Валерию Дедовских. Он, правда, возник на моем небосклоне годом позже. Ничего не сказав про болезнь, он посоветовал мне не сомневаться (а я очень сомневалась) и осуществить сделку с недвижимостью, которую мне предлагают. Он не конкретизировал. Не знал. Просто сказал: “Вам это, то, что предлагается, будет нужно всю жизнь”. А мне предлагали землю – соседний с родительской дачей участок. Я послушала и купила. В 2003 переехала в построенный дом и с тех пор там живу. Он с пандусом и без ступенек. Я объяснила архитектору, что меня ожидает.

Я знаю, что Валерий Дедовских вскоре умер. Я очень часто его вспоминаю.

…и попытки прожигать жизнь

Весной меня все же потянуло пожить, как та ремарковская героиня. Я взяла с собой дочь и решила, что раз в жизни я должна увидеть венецианский карнавал. Какая же это была ошибка – поехать в город, где нельзя передвигаться иначе, кроме как ходить пешком. Ни автомобилей, ни лошадок, запряженных в повозки, как во многих европейских городах. От пристани до пристани на гондоле (но еще отдельная задачка в нее влезть), а дальше – на своих двоих.

Я в Венецию уже приезжала однажды – на один день. Из делового Милана с утра три часа на поезде. Потом целый день наслаждаешься. Вечерней электричкой – обратно. Идиотка! Я же была тогда здорова. А теперь умение соотносить возможности своих ног и желания души стало самым важным делом. Так и ходила я по Венеции от кафе к кафе, от церкви к церкви – там можно было присесть. Точнее сказать, я ползала, а уж когда была пешеходная экскурсия, думала, что лягу прямо на мостовую… Про танцы вечером на площади Сан-Марко с масками, с людьми в невероятных карнавальных костюмах можно было только мечтать. Видит око, да зуб неймет – теперь эта басня стала про меня.

Вернувшись домой, я пошла к врачам. Догулялась, а до этого донервничалась я до обострения. Результат – больница, капельницы с гормонами на пять дней. Впервые.

Рассеянный склероз – это такая поганая штука, при которой решительно невозможно движение вспять, что бы ты ни предпринимал… Онемели пальцы – все, теперь так и будет. Не хочет идти красиво и пружинисто левая нога – все, теперь не заставишь. Потом правая. Потом просто передвигаться. Как-нибудь. Каждое обострение ведет к более быстрой утрате функций. Где тебя прихватит на сей раз, никто не знает. Ноги, руки, глаза, способность держать равновесие. Восстановление невозможно. Точнее, иногда возможно, при менее зловредной форме болезни, чем моя.