История Бледной Моли - [4]
– Но…
– Исполнять!
– Да, – поклонилась сестра Райде и вышла, бросив короткий взгляд на причитающую сестру Риа.
Как только дверь закрылась, директриса нервно заходила по комнате.
– Поднимайся, тварь, – прошипела она.
Риа не заставила повторять дважды.
– Я оставила тебя здесь, в то время как ты не нужна была никому. Ты – ничтожество, получила теплое место и работу, вызывающую почтение общества.
– Я ваша дочь! – заливаясь слезами, выдала Риа.
– Нет! Ты тварь, удостоившаяся чести быть рожденной мной.
– Матушка…
– Не смей меня так называть! Я оставила тебя здесь, но более не потерплю твоего присутствия! Убирайся!
– Матушка! – Риа снова бросилась в ноги директрисе.
Иветта Лармонг брезгливо отпихнула женщину.
– Убирайся!
Сестра Риа медленно поднялась с пола, ее взгляд наполнился злой решимостью.
– Не посмеете! Иначе я все расскажу!
– У тебя два часа на сборы, – отчеканила директриса.
По тону гранд-дамы и ее взору Риа поняла, что совершила самую страшную ошибку в своей жизни. Ее мирные деньки закончились. Эта женщина уничтожит ее, уже уничтожила! А виной всему Бледная Моль! Не произнося ни слова, сестра Риа вылетела из кабинета.
Всего мгновение, и мой мир потускнел. Исчезли привычные краски. Ощущение беспомощности с каждым днем только росло. Слепая! И дура к тому же! Самоуверенная девчонка, пропустившая момент нападения! И как итог – слепота. Пятые сутки я ругаю себя. Жаль, мои стенания не помогут. Только злость поддерживает сознание и не дает скатиться в бездну отчаяния. Страх, будто черное пятно, прячется в самой глубине сердца, расползаясь с наступлением вечера. Но… я держусь и не позволяю истерике вырваться наружу.
Пусть и не вижу, но точно знаю, что заточена в подвале пансионата. Это не первое мое пребывание здесь. В памяти сохранились очертания камеры. Каменные серые стены, маленькое окошко с решетками, чтобы поступал воздух. И койка из железных прутьев, без матраса.
Вой метели – моя колыбельная. Зима в этом году ранняя и лютая. Сильные ветра и колкий мороз. Я плотнее укуталась в тряпку, когда-то имевшую вид простыни. Прислонившись к стене, в очередной раз задумалась над тем, что учинила в классе.
Поведением Бледной Моли случившееся не назовешь. Пусть в рассказ пяти девушек не особо верится, но тем не менее в подвал отволокли только меня.
Надеюсь, глаза восстановятся. Воспитанницы все же воспользовались огнем. Ресницы и брови у меня опалены и слегка задеты зрачки. Как сказала надзирательница, директриса не пожелала выкидывать деньги на мое лечение, распорядившись запереть меня в камере до выяснения всех обстоятельств.
Пятый день выясняют… А по мне так пусть совсем забудут о Бледной Моли!
Плохо только то, что срок действия мазей и кремов подходит к концу. И когда я выйду отсюда, моя внешность кардинально изменится: проявятся темно-красные корни волос, а кожа потеряет свой мутно-серый оттенок и снова станет белой. Впрочем, мне уже все равно.
Выражение страха и бессильной ярости на лице сестры Риа греет мою душу. Да, она оклеветала меня, обставив все так, будто бы я напала на нее, но… ее растерянность и ужас – достойный подарок тому, кто является вечным предметом для насмешек.
По сути, мне повезло отделаться сущей ерундой. Глаза я открыть не могу из-за гноя. Но стоит его вычистить и приложить примочки, пропитанные целебным отваром, все пройдет. Девочкам же пришлось намного хуже. У Викки сломана рука, у Глории несколько ребер. Тиара лишилась передних зубов, ее встреча со столом навсегда останется у нее в памяти. Парватти получила те самые иглы себе же под ногти. А вот Люсинда ощутила всю прелесть сотрясения мозга. Да, жалости во мне нет ни капли.
Я с огромным усилием поборола желание потереть веки. Прикоснувшись – сделаю хуже. Сколько заразы на моих грязных руках, думать не хочется. Все эти пять дней заточения ко мне относились как к собаке. Из еды – объедки со стола воспитанниц, помыться и даже умыться позволено не было.
Масштаб катастрофы в глазах директрисы просто неимоверен. Подпорчен ее товар – пансионерки. Тех, кого еще можно привести в надлежащий вид, – приведут, а вот миловидная Тиара без передних зубов теперь наверняка останется без покровителя.
Меня бы наказали намного строже, если бы поверили словам девочек. Чтобы Бледная Моль могла в одиночку покалечить пятерых воспитанниц, ей как минимум должны были дать в руки кинжал. И в этом есть свой плюс. Никто не станет ожидать от Моли удара и тем более того, что она может дать отпор.
Дверь моей камеры противно заскрежетала, послышался щелчок отворяемого замка и чьи-то легкие шаги.
Я не стала оборачиваться к посетителю, все равно не увижу, а все, что он хочет сказать, – скажет моей спине.
– Инари, деточка… – мягкий обволакивающий, давно забытый голос.
Неужели уши обманывают? Откуда она здесь?
– Матушка Гелла? – прохрипела, все еще не веря неожиданному счастью.
Я не успела повернуться, как меня уже обнимали теплые руки названой матушки.
– Откуда? Как вы оказались здесь? – Я не скрывала своих слез и нежно прижималась к женщине.
Пять лет назад матушка Гелла покинула пансионат. Она входила в число нянек и гувернанток, приставленных к нам, малюткам, на окраине поместья. Но вместе с моим переводом в главное здание перевелась и она. Преподавая мне и моим одногодкам азы грамоты и письма, сердечная женщина занималась со мной дополнительно по всем предметам, позволяя обогнать сверстниц.
