История безнравственности - [8]

– Не помню. Ты ведь знаешь, что я не интересуюсь футболом.

– Он играл за сборную, выступал в английских и немецких клубах, считался одним из лучших полузащитников. А потом получил одну травму, вторую, начал хуже играть, вылетел из состава сборной и приехал играть за местные клубы. Кажется, сейчас он как раз в Казахстане, играет за какую-то нашу команду. Естественно, теперь ему платят в сто или в тысячу раз меньше, чем раньше. Вот она его и бросила, быстро найдя замену в лице Фигуровского.

– Я всегда удивляюсь, как эти дамы умудряются так ловко устраиваться, – заметила Линара.

– Их «особый капитал» – тело и лицо, которым они успешно торгуют, – пояснил Дастан, – в общем, все правильно. Красивая женщина должна получать дивиденды за свою красоту.

– А умная должна умирать с голоду? – недовольно спросила Линара.

– Нет. Умная может заработать и сама, а красивой нужен богатый муж. В общем, все правильно, – повторил он, – все так и должно быть…

– Твоя первая супруга тоже была достаточно симпатичной, – тихо напомнила Линара.

– У нас другой случай, – рассмеялся Дастан. – Мы поженились еще студентами, и оба не совсем представляли себе, что такое настоящий брак, поэтому довольно быстро расстались. А когда я женился на тебе, мне было уже за тридцать и я был достаточно взрослым и ответственным человеком.

– Но Гулсум была очень красивой молодой женщиной, – повторила Линара, – неужели ты ее не вспоминаешь?

– Мы расстались уже давно, – ответил Дастан, – и она явно не похожа на Зою Фигуровскую-Клецкову. Другой типаж, другие взгляды. Она всегда была немного романтической дурочкой. Можешь себе представить, вышла замуж за какого-то инженера и, оставив столицу, уехала с ним в Ташкент. Такой идиотизм!

– Откуда ты знаешь?

– Встретил в прошлом году в аэропорту ее младшую сестру, и она мне все рассказала. Гулсум всегда была немного непрактичной, и, признаюсь, ее выбор меня не очень удивил. Вот такая история. Нет, я, к счастью, не имел дела с такими женщинами, как Зоя. Ни моя первая жена, ни ты совсем на нее не похожи. И надеюсь, что никогда не будете похожи.

– Надеюсь, – улыбнувшись, согласилась Линара. – Представляю, как трудно достичь такого совершенства в вымогательстве подарков. Слава богу, что мне не приходится так унижаться. Отец всегда говорил мне, что у женщины должен быть свой счет, чтобы она не зависела от мужа. Но раз Фигуровский все-таки согласился поехать, значит, она молодец, сумела добиться своего. А это самое главное.

Они повернули к зданию отеля.

– Такое ощущение, что мы специально ходим и всех подслушиваем, – хмыкнула Джил, взглянув на Дронго.

– В отеле живет человек сто пятьдесят, поэтому мы встречаемся почти со всеми, – ответил он. – И не забывай, что они так громко и уверенно разговаривают еще и потому, что принимают нас за иностранцев, не понимающих их языка.

– А я чувствую, будто попала в Москву, где все говорят по-русски, – заметила Джил.

– Сейчас по-русски говорят почти на всех известных курортах, – сказал Дронго, – и это необязательно только русские. Этот язык связывал все народы бывшего Советского Союза. Через русский язык становились известными местные поэты и писатели; каждый из них мечтал быть переведенным и опубликованным именно на русском, так как это открывало дорогу в большую литературу. Сейчас на этом языке говорят граждане Украины и Казахстана, Латвии и Киргизии, Беларуси и Азербайджана, Узбекистана и Молдовы. В некоторых республиках по-русски говорят гораздо меньше – это Литва, Эстония, Грузия, Армения. Но, в общем, русскую речь можно сейчас услышать на лучших высокогорных курортах Швейцарии и Австрии, в Китае и Америке, на Лазурном Берегу, почти на всех испанских курортах, и даже в Стамбуле, где русский становится вторым после турецкого. Представляю, как «переворачиваются в гробу» турецкие султаны, столько лет воевавшие с Россией. Хочу тебе честно признаться: это действительно удивительный язык. Если бы я был русским человеком, тогда все было бы понятно – просто расхваливаю свой язык. Но я нерусский и, возможно, поэтому могу абсолютно объективно и честно оценить великий язык Пушкина и Толстого, Достоевского и Чехова, Гоголя и Пастернака. Собственно, я всегда тебе говорил, что для меня вся литература делится ровно пополам – мировая и русская. Такой совестливости, такой исповедальности, такого проникновения в души людей, такой откровенности и вместе с тем такой высоконравственной литературы нет больше нигде в мире.

– А итальянская литература? – ревниво спросила Джил. – Забыл? От Данте, Петрарки, Боккаччо, Тассо до Пиранделло, Моравиа, Павезе, Кальвино и твоих личных знакомых Умберто Эко и Дарио Фо. Тебе не кажется, что ты не совсем объективен?

– Возможно, – согласился Дронго, – но я говорил о пространстве бывшего Союза, когда русский язык и русская литература объединяли писателей разных национальностей, верований и языков. Ты можешь справедливо сказать, что есть великая литература на английском, французском, испанском, немецком, японском, китайском, арабском, фарси… перечислять можно долго. Но я все-таки останусь при своем мнении – вся литература делится ровно пополам.