История атомной бомбы - [97]

Сорокадвухлетний Мое Берг из Нью-Йорка — ученый-лингвист с дипломом Принстона. Однако карьеру он сделал как бейсбольный кетчер в команде Boston Red Sox. Теперь перед ним поставлена совершенно непривычная задача. Генерал Гровс приохотил его к профессии атомного шпиона. Берг владеет японским и основными европейскими языками. Он непринужденно чувствует себя в международном светском обществе и разбирается в современной физике. В качестве дебютного задания он должен разузнать, чем занимается исчезнувший из Берлина Гейзенберг. Мое Берг сводит знакомство с Паулем Шеррером, профессором физики Высшей технической школы в Цюрихе, а тот лично знаком с Гейзенбергом. В его доме Бергу удается под каким-то предлогом заглянуть в недавнее письмо Гейзенберга к Шерреру. Почтовый штемпель выдает Гехинген в Швабской Юре как новое местопребывание важнейшего немецкого атомщика — это информация высшего качества, и Берг передает ее американскому профессору физики Сэмюелю Гоудсмиту, родители которого были уничтожены нацистами. Гоудсмит ищет — тоже по заданию Гровса — указания на то, что немцы работают над атомной бомбой. Берг узнаёт от Шеррера, что Гейзенберг в декабре 1944 года будет читать в Цюрихе доклад о космическом излучении. Задание Берга таково: прослушать весь доклад, держа наготове заряженный пистолет, и «при малейшем подозрении, что Гейзенберг работает над конструированием атомной бомбы... убить ученого». Гейзенберг и сам знает, что в своих зарубежных поездках он окружен гестаповскими сыщиками и шпионами, поэтому остерегается говорить в Цюрихе о чем бы то ни было, кроме космического излучения. И во время ужина в доме Шеррера присутствующий здесь Мое Берг не слышит ничего, что могло бы дать ему повод выхватить пистолет.

Когда Мария Кюри открыла новый радиоактивный элемент, она назвала его полонием в честь страны своего рождения. Чтобы выделить десятую долю миллиграмма этого вещества, ей пришлось переработать тонну смоляной обманки из Рудных гор. Сорок шесть лет спустя химики в Лос-Аламосе сталкиваются с одним необъяснимым удивительным свойством полония. Добытый из окриджского опытного реактора с воздушным охлаждением металл с серебристым отливом аккуратно наносится на платиновую фольгу и в специальных надежных футлярах отправляется в Нью-Мексико. И очень редко бывает так, чтобы количество вещества, указанное в накладной, совпало с тем, что обнаруживается на фольге по прибытии груза на место. В конце концов ученые заметили, что полоний расползается по стенкам футляра, и собрать его снова удается с большим трудом. Этот редкий элемент с альфа-излучением, в пять тысяч раз превышающим излучение радия, должен служить в качестве источника нейтронов для «Толстяка» и запускать в нем цепную реакцию. Завернутый в фольгу из бериллия, этот «инициатор» размером с лесной орех должен размещаться в центре плутониевого заряда.

Между тем сотрудники Кистяковского так и продолжают биться над проблемами при литье взрывчатых линз. Воздушные включения и эффект кристаллизации грозят помехами при имплозии. «Расплав взрывчатки заливается в форму, а затем люди сидят у этих проклятых штук и стерегут их, будто яйца высиживают; постоянно приходится заново приспосабливать температуру охлаждающей воды», — комментирует Кистяковский. Постоянное — изо дня в день — обращение с взрывчаткой наводит его зимой 1944 — 1945 годов на одну блестящую идею, встреченную ликованием любителей лыж на Месе. Все хотят, чтобы здесь был лыжный спуск. Однако ближний склон неудобно порос хвойным лесом. Для взрывника Кистяковского и его специального метода это не проблема: «Если приставить к комлю дерева пол-ожерелья [из пластиковой взрывчатки], оно в этом месте подламывается так, будто его подпилили цепочной пилой. Разве что дело продвигается куда быстрее. Ну да, немного шумновато». Кто-то удачно «увел» откуда-то материалы для примитивного лыжного подъемника, и вот уж и гость Оппенгеймера Николас Бакер — в свои пятьдесят девять лет он в этом молодежном городе настоящий Мафусаил — счастлив продемонстрировать молодым, динамичным любителям скоростного спуска, как выглядит спортивный слалом, когда им по-настоящему владеешь.

Никто в Лос-Аламосе отродясь не слыхал этого имени, однако кто ни встретит этого кряжистого мужчину с массивным черепом и вратарскими лапами по его прибытии на Месу, тут же узнаёт его и уважительно приветствует, а иной и бросается к нему на шею — как Отто Фриш — с диким воплем радости. Николас Бакер — это псевдоним для прикрытия Нильса Бора. После своего авантюрного бегства из Дании он одержим идеей убедить сильных мира сего, что знанием о расщеплении ядра надо поделиться с правительствами всех наций. Бор настаивает на международном соглашении по контролю над вооружением, чтобы воспрепятствовать катастрофе атомной гонки вооружений после войны. Уже теперь, по его мнению, должны быть созданы основные положения в атомной политике послевоенного времени. В каждой поездке к Бору и его сыну Оге приставляют новых телохранителей. И всякий раз их забавляет та серьезность, с какой новые охранники расписываются в получении своих подопечных.