История армянского народа. Доблестные потомки великого Ноя - [15]

Перед лицом этой угрозы армянский царь покинул Сирию и, повесив по дороге гонца, принесшего ему весть о наступлении Лукулла, ушел в горы между истоками Евфрата и истоками Тигра. Из центра своих владений он призвал к оружию многочисленных подданных и вассалов и вскоре узнал, что римский авангард, разбив войска его полководца Митробарзана, осадил Тигранакерт.

Город храбро сопротивлялся, и Манкей, командовавший гарнизоном, использовал для обороны все средства, которые только были в его распоряжении. Осадные орудия тонули в реках горящей сырой нефти, и римские солдаты под градом стрел не могли приблизиться к стенам, когда Тигран, появившись с гор с 20 тысячами войск, подошел на помощь городу, ожидая легкой победы над маленькой армией Лукулла. Римский полководец, однако, не дал противнику времени опомниться; оставив перед городом 5 тысяч человек, он выступил на Тиграна всего с десятью тысячами и храбро пересек реку, отделявшую его от врага.

Таксил, один из полководцев Митридата, который мудро советовал царю избегать крупномасштабной битвы, но окружить Лукулла и непрестанно его изводить, пока он не потеряет силы из-за голода. Но Тигран, сопоставив свое огромное войско с относительно малочисленным врагом, пренебрег советом Таксила, хотя тот говорил на основании собственного опыта, так как знал о военной доблести римлян не понаслышке. Безрассудство царя дошло даже до того, что он не занял двух холмов, господствовавших над полем битвы, где были сосредоточены тысячи его всадников. Заметив это упущение, Лукулл приказал двум когортам занять эти небольшие высоты, и, овладев ими, он сразу же пустил вперед свою конницу и атаковал армян с фланга. Бой был в разгаре, и конница Тиграна встретилась с римлянами, когда легионеры с холмов обрушились на армян с тыла. Атакованная с двух сторон одновременно, лучшая армянская конница, состоявшая из личной царской гвардии, была отброшена прямо на пехоту. Той не хватило времени выстроиться в боевой порядок, и, таким образом, всю армию Тиграна охватил хаос, и она подалась назад, а потом и вовсе обратилась в бегство, преследуемая победителями. Тигран был обязан жизнью только быстроте своего скакуна, и римляне, одержав победу после короткой стычки, подобрали его царский венец на поле боя.

Монета Антиоха Теоса, царя Коммагены

В Тигранакерте Манкей пытался поддерживать храбрость гарнизона после этого внезапного и оглушительного провала, но бесчисленные пленные греки в стенах города открыли перед римлянами его ворота. Лукулл нашел в городских амбарах 20 миллионов медимнов зерна[38], а в сокровищнице – 8 тысяч талантов золота[39], громадную сумму для того времени, которая позволила ему возместить все военные расходы и заплатить каждому солдату премию в 100 денариев[40].

Эта битва освободила от армянского господства всю среднюю долину Тигра и провинции южнее, отнятые Тиграном незадолго до того у парфян и сирийцев. Лукулл оставил эту территорию за собой и вторгся в Коммагену, чей трон затем отдал Антиоху Теосу. После этого он взял город Самосату, триумфально прошел по Сирии, Финикии, Киликии, Галатии и Софене и восстановил царство Селевкидов.

Это стало страшным ударом для Тиграна, но царь Понта вскоре вернул ему мужество. Пока продолжалась битва в Тигранакерте, Митридат уже спешил на помощь к союзнику с 10 тысячами армян. Он прибыл слишком поздно, чтобы предотвратить победу Лукулла, однако он все же успел спасти армян от еще большего разгрома. Тигран с тех пор утратил доверие римлян, и продолжение войны было в интересах царя Понта, ведь если бы царь Армении заключил мир с победителями, дело Понта было бы безвозвратно проиграно. Поэтому Митридат использовал все свое влияние и всю свою силу убеждения, чтобы уговорить зятя продолжать войну и доверить ему (Митридату) возглавить войска. Ему тогда было уже за шестьдесят, и его возраст и знакомство с тактикой и стратегией врага были гарантией успеха их объединенных армий.

Тетрадрахма парфянского царя Фраата III

Два царя отправили послов ко всем правителям Азии, прося их восстать против общего врага, против осквернителя богов, ибо Лукулл без всяких зазрений совести позволял войскам грабить их самые почитаемые храмы. Разве он только что не разграбил знаменитую святыню Анахиты?

Большинство правителей ответили на призыв Митридата и Тиграна. Царь парфян Фраат III, однако, отклонил все сделанные ему предложения, хотя ему предлагали вернуть Месопотамию и Адиабену, которые когда-то были отняты у него. Персидский царь, возможно, тогда был занят на восточных границах или, возможно, был бы не прочь увидеть падение Тиграна, который причинил Аршакидам столько бед. Мы слишком мало знакомы с персидскими анналами, чтобы иметь возможность уверенно говорить о причинах его отказа[41].

Была поспешно собрана новая армия, и два царя, признав, что азиатские войска не пособны оказать достойное сопротивление легионам, решили прибегнуть к тактике парфян, то есть изводить врага непрестанными вылазками, не вступая в бой. Многочисленная конница, которой располагали оба союзника, составлявшая практически половину их армии, дала им возможность не давать врагу ни единой передышки. Это оказалось роковым для Лукулла, чей престиж в Риме падал с каждым днем, так что ему обязательно припомнили бы даже мельчайшую неудачу. Гордость этого полководца, роскошества и аристократические вкусы нажили ему немало завистников и недоброжелателей в Италии. Его обвиняли в намеренном затягивании войны. Утверждали, причем вполне оправданно, что проконсула гораздо больше волнуют трофеи, чем битвы. Более того, римская армия, устав от бесконечных стычек, от железной дисциплины, от долгих и утомительных маршей, имея очень малую долю в добыче, которую так бесстыдно присваивал их военачальник, возроптала и пригрозила бунтом. Лукулл должен был любой ценой одержать решительную победу, чтобы поднять боевой дух солдат и заставить смолкнуть недовольных в Риме.