История Аквариума. Книга флейтиста - [2]
Из репродукторов неслись игривые: «Я пушистый маленький котёнок…» и «Трус не играет в хоккей…», а совсем молодые Алексей Хвостенко и Анри Волохонский3 писали «Над небом голубым…» и «Хочу лежать с любимой рядом…». Модникам и стилягам дружинники в «пунктах охраны правопорядка» резали ножницами узкие брюки и джинсы, а отчаянные меломаны на «галёре» торговали «Rolling Stones» и «Beatles» на «костях».
Советские телеобозреватели, пользуясь элементарной непросвещенностью своих редакторов, умудрялись делать музыкальные заставки к своим программам из «It's been a hard days night» и «She loves you», а дети в пионерских лагерях хором пели «Анаша, анаша, до чего ж ты хороша…» ни на секунду не догадываясь, что же это такое?
Это было забавное время наивных открытий и осознания самого себя, без чего, наверно, человек не мог по-настоящему жить и думать…. Это был официальный конец хрущевской «оттепели» и начало долгого сна, за время которого и произошли все описываемые ниже события.
Это было время, в которое просто не мог не появиться на свет этот странный младенец под странным именем «Аквариум».
Тогда, в 1969 году о нем ещё не помышляли, но его появление уже начинало определяться последующими событиями.
Конец июля месяца. Финский берег реки Сестра. «Стереофоническая труба», которую помнят и Андрей Ургант4 и Борис Гребенщиков5, и ваш покорный слуга, и ещё несколько парубков из старших отрядов, потерпевших от тогдашнего предводителя пионерлагеря – «шнобеля»6, загадочные сигареты «ТУ-134» и уникальное для того времени умение брать аккорды на гитаре…
Те времена вообще отличались удивительным отношением к этому инструменту. В те годы музыкальная фабрика им. Луначарского выпускала шести– и семиструнные гитары в равном количестве, и это уже было проблемой. Что выбрать или попросту – «С чего начать?».
Ну, посудите сами – все предшественники, что были лет на десять старше, и любили спеть что-нибудь про «Гражданку Никанорову» или про «Порвали парус, каюсь, каюсь, каюсь…» использовали исключительно семиструнку, и только малая часть квартирных певцов имела навык музицирования на шестиструнке. Вся страна, что ходила в бесконечный поход и у костра, пела под семиструнку, наслаждаясь печеной картошкой и искрами на ветру… И никто, и никак не мог ответить на вполне естественный вопрос: » …А «The Beatles» на скольких струнах играют?»
Это сейчас по телевизору круглые сутки MTV и количество струн можно подсчитать на экране телевизора. А тогда не было никакой информации, кроме как о пленумах Политбюро, и заседаниях Секретариата Правления Союза Композиторов.
Но даже они, эти светила-композиторы, не могли тогда с уверенностью ответить на такой серьезный концептуальный вопрос, так что даже в подобной мелочи приходилось надеяться только на свою интуицию. А вот она-то как раз чаще всего и не подводила!
Выбор был сделан уже тогда! В руках появилась «шестиструнка», которая, наверное, и определила все, что в последствии пришлось делать. Она вынесла нас за рамки обычного романса и ленивого томления за рюмкой водки. Этот выбор дал силы не замерзнуть в лесу самодеятельной песни и спас от «тающих и гаснущих свечей» в том количестве, в котором они могли бы прилипнуть к ещё не до конца сформировавшимся юношеским умам.
Хотя, если быть справедливым – то, что случилось, случилось бы и без «шестиструнки», но видимо, чуть иначе и, наверно, несколько позднее, чем этому следовало бы произойти…
…Ну а сейчас Борис брал аккорды на гитаре и пел что-то загадочное из ежедневного репертуара для прилежного учащегося 239 математической школы города Ленинграда. В те летние, милые тёплые дни это было нечто типа: «Мы приехали в колхоз, весь колхоз молчал, Только председатель нас приветствием встречал, А приветствие простое, прямо слово золотое: „Мать вашу за ногу, куда вас занесло? Вы приехали работать!“. „Мы приехали работать? Мать вашу за ногу! По первое число!“
Прелесть подобных песен заключалась в том, что их припевная часть была доступна всем. И даже толком не имеющие слуха люди могли лихо подпевать, ну а те, кто мог и хотел блеснуть исполнительским умением, всегда мог в припевной части спеть и второй голос, превращая жизнь соседей по дому, где эта песня исполнялась, из чистого ада в относительно гармоничный вертеп. «Мать вашу за ногу!» – неслось из ленинградских окон.
Вообще о вечеринках того времени можно рассказывать особо. Пели тогда везде. В каждом доме была гитара. При необходимости «семиструнка» переделывалась в «шестиструнку» – и дело шло. Не в буквальном смысле переделывалась, а просто перестраивалась из обыкновенного арпеджио семи– на более сложный звукоряд шести струн.
В те времена гитара ещё не рассматривалась, как объект извлечения высоких энергий, в цене был текст и сам голос, который чаще и являлся достаточным для абсолютного равновесия с окружающим.
Люди особенно никуда не спешили, да и спешить толком было некуда. «Железный занавес» жестко определял границы пространства передвижения, а перспектива «светлого будущего» со сторублевым заработком и пожизненной должностью «Младшего Научного Сотрудника» давала право до дыр зачитывать «Понедельник начинается в субботу» братьев Стругацких, и ждать «счастья каждому, даром и чтоб никто не ушёл обиженным…»
В декабре 1971 года не стало Александра Трифоновича Твардовского. Вскоре после смерти друга Виктор Платонович Некрасов написал о нем воспоминания.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.