История Аквариума. Книга флейтиста - [11]

Нельзя упустить и такую маленькую подробность семейной биографии Анатолия Августовича Гуницкого: его отец Август Гуницкий – знаменитейший российский психиатр. Один раз в Нью-Йорке мне пришлось выпивать в компании местных психоаналитиков. Рассказывая об «Аквариуме», я вынужденно назвал вслух и фамилию Джорджа… «А не сын ли он того самого Гуницкого?» – последовал вопрос…

Спустя уже длительное время, когда в «Аквариуме» появился Сева25, его так же можно было встретить в спектакле «Невский проспект» по Гоголю, поющим под гитару великолепный романс на стихи Мандельштама, написанный Володей Диканским26, и в образе «белого черта», олицетворяющем все светлое в этом произведении Николая Васильевича. В его устах удивительно тепло звучали слова Мандельштама: «Я ненавижу свет однообразных звезд, Здравствуй мой давний бред, башни стрельчатой рост…»

Факт сей опять же говорит за живучесть игрового начала во многом из того, что пронизывает рок-музыку. Не может музыкант не полицедействовать!

Как появился Сева Гаккель? А очень просто – как награда за верность рок-музыке и пренебрежение театром. В тот момент, когда я барахтался в ежедневных репетициях и подготовке будущих ролей, Боря, познакомившись с Севой поближе, начал домашние репетиции у него дома. На тот момент Боря вообще остался, если так можно сказать, практически один, и поэтому Сева не мог не появиться в составе исчезнувшей на короткое мгновение группы.

Его материализация произошла как бы ниоткуда, но была так необходима «Аквариуму», который оставшись в единственном лице Бориса, перешел в состояние «внутреннего Аквариума», на манер пелевинской «внутренней Монголии». Михаил был тогда далеко в армии и ни на что серьезно влиять не мог.

Да и репетиции ли это были? Это было продолжение моделирования того музыкального таинства, что происходило на описанных выше репетициях у Смольного собора.

И как его всегда не хватало в театре, этого «таинства», а точнее «рок-н-рольного таинства» там и не было. Было что-то другое, но оно не увлекало так, как это было в «Аквариуме»

Само же знакомство с Севой произошло во время концерта в «Эврике». Что это за место – рассказу более подробно, когда повествование дойдет до него самого.

«Аквариум» выступал там вместе с группой Берендюкова27 «Акварели», в составе которой и играл единственный в ту пору рок-виолончелист. Хотя, поверьте, я до сих пор не понимаю, что это такое – рок-виолончель и чем она отличается от собственно виолончели.

Может этого не знает и сам Сева? Хотелось бы в это верить. На сегодняшний день он играет на «гринчелло», которое как две капли воды похоже на «собственно виолончель». Но оставим эти рассуждения музыкальным аналитикам.

Насколько я помню, выступление «Акварелий» закончилось развеселым по тем временам действом. На манер группы «The Who», «акварельский» скрипач к концу выступления полностью разнес все барабаны и половину аппарата без видимых на то причин, что сильно подняло общий дух и настроение зрителей, а это был какой-то то ли бал, то ли вечер отдыха…

После этого «Аквариуму» выступать было самое то! Полуакустическая и не очень длинная программа привела ситуацию к мирному настроению и логично закончила вечер…

Но виолончелист не выходил из памяти. Слышно его, конечно, не было, но этот загадочный инструмент среди гитар и барабанов, помноженный на Севин облик, рождал нечто фантастическое, а значит тянул к себе…

Наверно мы в тот вечер и познакомились, вроде ничто не мешало? Скорее всего так и было. В любом случае обоюдная, симпатия возникла сразу в тот день. Ей суждено будет остаться и получить продолжение уже в ближайшем будущем в Борином решении играть вместе. И, слава Богу! Как он тогда был прав. Я имею ввиду Бориса.

Глава 3 Последствия «Мозговых рыбаков»

Год 1976 начался с события отменного. Группа отправилась в Таллин (да простят меня жители этого города за старое и неправильное написание этого имени собственного), на фестиваль. Это было, наверно, впервые в истории Ленинграда, когда местные рок-музыканты смогли выехать на «запад». Как и в последующие годы, нас там никто не ждал, но это не было помехой в материлизации желаний.

До появления «Рок-саммера» оставался ещё десяток лет, а в Таллине уже вовсю что-то происходило. На март этого года выпал фестиваль в Политехническом институте.

Для питерской рок-сцены тех лет это было событие невиданное. Абсолютно все было не так как в Ленинграде. Никакой тайны, никакой стремы, огромный зал, а соответственно огромное количество народа, отменный аппарат. Выступающих групп – битком, и все нам неизвестные, включая «Машину времени» и «Магнетик Бэнд»

Случилось так, что я приехал в Таллин на день позже Бори и Севы. Обстоятельства такой постановки дела за древностью лет мне не ясны, но факт остается фактом – знаменитую историю ненависти Севы к подледным рыбакам я прозевал. Но дело было вот как.

Мы ехали в Таллин своим ходом, не организованно, а это значило, что каждый как мог, и за что мог приобретал себе билеты на дорогу, и конечно же должен был заботиться о себе в Таллине сам. Сева с частью музыкальной свиты приобрел себе на ночной Таллинский поезд плацкартный билет. Не подумайте чего – просто других не оказалось!