Историомор, или Трепанация памяти. Битвы за правду о ГУЛАГе, депортациях, войне и Холокосте - [152]

.

Альтернативных точек зрения не было, а сами ревизионисты с близкого расстояния производят впечталение почти поголовно психически больных людей, чей сдвиг по фазе произошел исключительно на почве антисемитизма. Единственным голосом не в унисон, по словам Надеина-Раевского, был его голос. Сам он выступал на второй день, на одной из секций. Вывод его доклада, в целом посвященного показу философского движения от человеконенавистнической идеологии к человеконенавистнической практике: с идеями на поворотах истории хорошо бы поосторожнее и полегче. Отрицать Холокост – глупость, этого не делали и сами нацисты, которые если что и секретили тут, то не процесс уничтожения евреев, а его механизм. Лично у него сомнений в яви Холокоста нет, но есть возражение в связи с самим термином «Холокост», имеющим, по его словам, «сакральное значение», а также недоумение по поводу того, что Израиль не признает геноцид армян[611].

Ни один мало-мальски известный историк в конференции участия не принял.

Третья же группа участников вся сидела в первом ряду: она была хотя и немногочисленной (по разным данным – от 4 до 8 чел.), но определенно самой заметной и экзотичной. Это раввины из нескольких стран мира, представлявшие различные течения иудаизма, сходящиеся друг с другом (а также с Ахмадинеджадом) в одном – в антисионизме[612]. Израиль, с их точки зрения, – нелигитимное светское государство, созданное забывшими о Б-ге сионистами. Во время конференции они демонстративно носили израильские флаги, перечеркнутые красной чертой.

Все раввины, как один, категорически протестовали против отрицания Холокоста, то есть отвергали «холодную закуску» Ахмадинеджада, но зато сразу же и охотно переходили к его «горячему» блюду – осуждению Израиля и сионистов, основателей светского националистического государства.

Их рупором стал ультраортодоксальный раввин из Великобритании Арон Коэн (Ahron Cohen) – единственный из них, кто выступил на конференции, и, кстати, единственный из всех выступавших, кто возразил устроителям в их главном и исходном тезисе. Он сказал, что документированность Холокоста достаточно полна и совершенна. Тем не менее, утверждал он, Бог благословил «галуту», то есть проживание евреев в изгнании, и поэтому Государство Израиль следует ликвидировать, а землю отдать палестинцам.

Как минимум два раввина прибыли из США – Изроэль Давид Вайс (Yisroel David Weiss) и Дэвид Фельдман (David Feldmann), чьи дедушка и бабушка погибли в Шоа. На его визитной карточке был начертан текст: «Молитесь за скорое и мирное исчезновение Государства Израиль».

Наверное, наиболее одиозным и «популярным» у СМИ участником конференции стал Мойша Ария Фридман (Moishe Arye Friedmann) из Австрии – старший раввин[613] провозглашенной им же самим в 1990-е гг. антисионистской общины в Вене, не признаваемой Венской еврейской общиной[614].

Благодаря организации антиизраильских демонстраций на улицах Вены в шаббат, Фридман давно уже стал притчей во языцех. Он зарекомендовал себя лицом, сочувствующим праворадикальным партиям в Австрии, заступался за члена Свободной Партии Джона Гуденуса (John Gudenus), приговоренного за отрицание Холокоста к году тюрьмы условно. И даже своих адвокатов он рекрутировал в кругах, близких к этой партии. Не отрицая Холокост как таковой, он подвергает ревизии его параметры и релятивирует его масштабы (ссылаясь при этом на не называемые им новейшие исследования, согласно которым число жертв Холокоста равнялось одному, а не шести миллионам евреев).

Нельзя упустить и то, что и сам Иран вовсе не монолитен в идеологическом отношении, и тегеранская конференция – в том виде, в каком она задумывалась и была проведена, – далеко не у всех иранцев вызвала энтузиазм и эйфорию. Оппозицию ей возглавил не кто-нибудь, а Мохаммед Хатами (Mohammed Chatami) – предшественник Ахмадинеджада на посту президента Ирана и основатель общественной организации за диалог между различными культурами и религиями. В дни работы конференции он говорил о том, что убийство невинных людей, в основном евреев, было одним из преступлений немецкого национал-социализма, и даже если бы в результате этого был убит всего-навсего один-единственный еврей, мы обязаны это осудить. В то же время он добавлял при этом, что Израиль злоупотребил этой исторической трагедией с целью угнетения палестинского народа[615].

Буквально в день открытия конференции в Тегеране Ахмадинеджад столкнулся с резким неприятием своей политики в целом и со стороны многих студентов лучших тегеранских университетов. С резкой критикой конференции выступил и единственный в Иране парламентарий-еврей Морис Мотамед (Maurice Motamed), назвавший конференцию оскорблением, нанесенным евреям Ирана[616] и всего мира. Среди убежденных противников конференции был и иранский интеллектуал Машалла Шамзельвазин (Mashallah Shamselvaezin), издатель запрещенной ежедневной газеты «Jameh».

Он упрекнул организаторов конференции в том, что они плохо учили Коран, осуждающий любое убийство отдельного человека.

Примечательно в этой связи и письмо, направленное Ахмадинеджаду