Сэр Лайонел глядел на уродливую голову и молчал.
-- Так за что ты убил его, милорд? -- несмело повторил свой вопрос молодой рыбак.
-- Я и сам себя об этом спрашиваю, -- еле слышно пробормотал сэр Лайонел. Не сказав больше ни слова, он вонзил шпоры в бока коня и поскакал прочь.
VI.
Сэр Лайонел скакал во весь опор, не разбирая дороги. Мир плыл перед его глазами, а в ушах раздавались предсмертные стоны Вулвера. Непоправимость содеянного еще больше растравляла боль. Сэр Лайонел чувствовал себя гнусным убийцей, слезы текли по его лицу при мысли о том, что он сделал. Окровавленная голова Вулвера, висевшая у седла, моталась взад и вперед, мертвые глаза смотрели на рыцаря с немым укором.
Наконец, впереди показалось аббатство. Сэр Лайонел сдержал бег коня, вытер слезы и медленно въехал в ворота. Навстречу ему спешил улыбающийся отец Бертран.
-- Сын мой, ты вернулся! -- радостно воскликнул аббат. Тут он заметил голову Вулвера и добавил еще радостней:
-- Я вижу, ты вернулся с победой! Пойдем же, послушаем твой рассказ о битве!
Сэр Лайонел медленно спешился, еще раз посмотрел на мертвую голову и упал перед аббатом на колени.
-- Отец мой, я хочу покаяться! -- прошептал он, закрыв лицо руками. -Я совершил отвратительное злодеяние!
Отец Бертран встревоженно воззрился на рыцаря, улыбка его потускнела.
-- Что случилось, милорд?
-- Я ошибся, -- с трудом заговорил сэр Лайонел. -- Я ошибался с самого начала. Мне казалось, что я уничтожу злобное чудовище, а вместо того я убил благороднейшее существо! И все потому, что в гордыне своей полагал, что мне дозволено решать, кто достоин жить, а кто -- нет!
-- О чем ты говоришь, сын мой? -- растерянно спросил отец Бертран.
Тогда сэр Лайонел поведал ему все, что узнал у рыбаков. Он плакал, сокрушался и умолял святого отца назначить ему самую суровую епитимью. Но на аббата его рассказ не произвел особого впечатления.
-- Милорд, -- сказал он мягко, -- ты, право, преувеличиваешь свою вину! Пусть этот Вулвер был не таким уж злым -- все равно он был чудовищем! Я и не знал, что в деревне принимают его подарки -- не то я бы давно им запретил. Надо же! Кормиться нечестивыми трудами какого-то Вулвера! Так что утешься и забудь об этом.
-- Ах, святой отец, -- возразил рыцарь. -- Если б ты видел, как жалобно смотрел он на меня! Боюсь, я никогда не смогу забыть такое!
-- Будет, будет. Ты покаялся, и грех, если он и был, тебе отпущен. Поднимись с колен, милорд!
Сэр Лайонел неохотно поднялся.
-- У меня есть еще один долг. Скажи, как нам похоронить его голову? Я не успокоюсь, пока не предам ее земле!
-- Похоронить? -- удивленно поднял бровь отец Бертран. -- Думаю, в этом нет нужды, сын мой. К чему хоронить голову твари, лишенной души? Брось ее в море, да и дело с концом!
Сказав так, он тут же попятился, ибо рыцарь прожег его гневным взглядом, способным испепелить всю обитель.
-- Ну и черствое у тебя сердце, святой отец! -- процедил сэр Лайонел сквозь зубы. Не удостоив больше аббата ни словом, ни взглядом, он вскочил на коня и помчался прочь.
Сэр Лайонел похоронил голову несчастного Вулвера в соседнем лесу и прочитал над ней все молитвы, какие знал. Он навсегда запомнил суровый урок: внешность, уродливая или благородная, не имеет значения. Добро и зло часто таятся там, где не ждешь.
