Истории про еду. С рисунками и рецептами автора - [9]
Воспитательница ждала, пока я при ней, давясь, не выпью эту жидкость.
Сливочное масло было опосредованным мерилом служебных отношений. Кого больше любила повариха – тому она его больше и клала. Дежурному врачу, который снимал пробу на пищеблоке, масла клали столько, что каша или пюре плавали в нём. Когда дежурил я, то, к ужасу работников пищеблока, отношения со мной у них не складывались. Язык масла, а заодно и сахара, исчезал.
Я предупреждал сразу: «Каша – без масла, чай – без сахара».
Именно масло во времена дефицита любили воровать. Именно за ним пристально следили. Закладка масла в больнице имени Кащенко была серьёзной процедурой. На тележке три пациен-та в сопровождении двух сотрудников пищеблока вывозили огромный куб сливочного масла – килограммов, наверное, на сто. Его взвешивали в присутствии дежурного врача с точностью до грамма, записывали вес в специальную тетрадь, а потом большим ножом резали на кубики поменьше и бросали в чан с кашей или пюре. Чан был выше человеческого роста. Врач должен был присутствовать при этом до тех пор, пока масло не растает. В то дежурство я ушёл чуть раньше окончания этого таинства, чтобы не стошнило, но вернулся, потому что забыл ручку.
Я застал следующую картину: на борту чана висела повариха, торчали только её ноги и розовое толстое с начёсом бельё. Огромным половником она пыталась выловить уже не кубик, а шарик масла. Увидев меня, бедная работница пищеблока чуть не утонула в рисовой каше. Слава богу, всё обошлось. А то пришлось бы мне ее спасать, а я бы не смог.
Гренки
Меня кормили ими в детстве, и я их очень любил. А я кормил ими сына, и он их тоже любил. А мой сын сейчас кормит ими своего сына, и он их тоже очень любит.
Быстро и дёшево. Гренки в Европе – это подсушенный хлеб, у нас – размоченный в молоке с яйцом. Когда гренки готовились, они становились золотистыми, теряли прежнюю форму. Так теряют форму люди: ещё не толстые, но форма уже поплыла. Идеально, когда корочка сверху, а внутри хлеб чуть жидковат.
Дома паника – нечем кормить детей! А сделаю-ка я им гренки. И поплыл вкусный запах по комнате, и гренок так много, что не осилить всем. Моя собака, такса Дездемона, не отходила от плиты, когда их делали. А толстой ей быть нельзя. Но ей всегда что-то перепадало – да и воровала она, конечно. Однажды чуть не свалилась с треугольной табуретки, пытаясь отодрать от тарелки прилипшую последнюю гренку (все остальные она уже съела). Мы её не ругали, а посадили на кремлёвскую диету.
Рецепты (избранное)
Общий вид кухни
Общий вид кухни: слева – стол для приготовления пищи; справа – кухонный буфет. Это первая отдельная кухня после общей в коммунальной квартире. Только почему-то здесь нет описанных дальше в книге треугольных табуреток, а есть мягкие и квадратные.
Впрочем, претензии исключительно ко мне. Это ж я так нарисовал. Не вошёл на эту картинку и «столик для еды», за которым съедались котлеты по 6 копеек, калорийные булочки по 10 и многое другое.
А потом на этой кухне не раз выпивались с друзьями всевозможные напитки типа портвейна.
Стакан
Этот подстаканник я, мягко выражаясь, взял на память в поезде Архангельск – Москва. Ехал я в плацкартном вагоне из командировки. Подстаканник был так хорош, что во мне проснулся клептоман.
Рюмка из прибора для яиц
Эту рюмку подарила мне наша соседка по большой коммунальной квартире. Все в этой большой коммунальной квартире любили маленького мальчика, то есть меня, и довольно часто кормили яйцами, сваренными «в мешочек».
Лукорубка
Это приспособление для измельчения лука представляет собой стеклянный сосуд с утолщённым дном и крышкой, через которую проходит стержень. На нижнем конце стержня – крестообразный нож. Удобно резать лук, и при этом не текут слёзы. Забытые маленькие хитрости из журнала «Наука и жизнь».
Вобла
Крупная вобла обычно жирнее, мясистее и вкуснее мелкой. Такое предложение я нашёл в энциклопедии. Это точно! Не дураки же её, эту энциклопедию, писали. Небось, сами не раз воблу разделывали на газетке и её воздушный пузырь поджигали на спичке. А икра? А спинка? А рёбрышки, если их в пиве немножко намочить? Один мой знакомый лётчик рассказывал, как они всем экипажем пошли пить пиво в Праге. Со своей воблой. Официант, когда они уже уходили из пивной, собрал их кружки – причём брался он за ручки через салфетку – и все разом выбросил в бак для мусора. Чтобы они не пахли. Даже вымыть кружки не попытался.
Дорожный нож
Можно и так сказать, а точнее будет назвать его ножом походным. Им всегда можно было открыть банку консервированной тушёнки, банку шпрот, бутылку портвейна, нарезать хлеб и пировать. Этот нож прошел со мной длинный путь – от школьных целомудренных походов до студенческих, далеко не целомудренных. Известные на весь мир швейцарские красные с белым крестом ножи ни в какое сравнение не идут с этимуже потому, что в этом есть вилка и ложка.
Ручная закаточная машина для укупорки стеклянных банок жестяными крышками
Да, это выдающийся агрегат. Банки и крышки, крышки и банки… Компоты, варенья, помидоры, огурцы, грибы… Вся страна ломилась за банками и крышками. Все горбатились на грядках. Поколения прошли школу «закатки». В воскресенья и праздники с антресолей доставались эти банки. Компоты из слив, компоты из абрикосов, компоты из яблок. Сначала месяцами варили, потом ели. Своё же! Это один из самых значимых предметов из мира «бытовых мелочей». Сколько эта машинка сэкономила людям денег?! Сколько унесла времени? Впрочем, это вопросы риторические.
Эта книга написана на маленьких откидных столиках высоко над землей во время частых перелетов автора, художника-карикатуриста Андрея Бильжо. Вместе с ним за несколько часов вы побываете в самых разных местах (в Лондоне и Мюнхене, Милане и Париже, Норильске и Владивостоке, на Соловках и Камчатке) и в разных ситуациях. Истории, связанные с каждым рейсом, невыдуманные. Они случились с Андреем Бильжо, но в большинстве из них вы увидите детали собственного прошлого. И улыбнетесь.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Невозможно понять карикатуру, не зная контекста», – считает Андрей Бильжо, пишущий художник и в прошлом психиатр, и потому новую свою книгу «Мои классики» объяснению этого контекста и посвящает. Рассказывая о том, что для него значат великие Чехов, Достоевский, Тургенев, Пушкин, Толстой, автор смешивает времена, пространства, самих писателей и их персонажей и создает свой собственный, остроумный и необычайно познавательный «учебник» русской литературы. К каждой карикатуре и к каждой фразе внутри нее, даже самой известной, есть в книге ссылка на источник, подробный комментарий или примечание автора, поясняющее исторический контекст.
Однажды писатель Александр Кабаков предложил художнику Андрею Бильжо написать о железнодорожных путешествиях, которые ему пришлось совершить в жизни. Художник Бильжо немного удивился, но написал один рассказ. Постепенно таких историй и рисунков к ним набралось на целый поезд. В 24 главах – вагонах поезда – проезжают перед глазами читателя разные страны и разные времена. Мелькают портреты людей, предметы из прошлого, воспоминания, ассоциации… Эта книга – рассказ о жизни, а проницательный и остроумный взгляд автора – пишущего художника и психиатра – делает его особенно увлекательным.
Под одной обложкой здесь собраны тексты знаменитого художника и психиатра (“мозговеда”) Андрея Бильжо. Все эти тексты очень о разном. О прошлом и настоящем. О забавном и грустном. В них много психиатрического… Много юмористического. Много сатирического. А в целом это весьма злободневные и колоритные очерки нравов современного российского общества. Часть из этих текстов была написана для журнала “Русский пионер”, часть – для других изданий, а часть – специально для этой книги. Рисунки с комментариями публиковались в рубрике “История от Андрея Бильжо” в журнале “Дилетант”.
В этой книге собраны воспоминания и размышления взрослых людей, помнящих о своей детской травме – временном отлучении от семьи по очень уважительным причинам: детский сад, больница (санаторий) в любое время года или пионерлагерь (чужая дача) летом. Любой не родительский дом для ребенка – это и есть дом казенный, опыт пребывания в котором западает в душу на всю жизнь. Авторы сборника сыграли в увлекательную игру – попытались преобразовать боль, страх, стыд в текст. Получилась единая история о насилии и разных способах преодоления его последствий, об осмыслении прожитого, о становлении личности, об обретении свободы.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Елена Девос – профессиональный журналист, поэт и литературовед. Героиня ее романа «Уроки русского», вдохновившись примером Фани Паскаль, подруги Людвига Витгенштейна, жившей в Кембридже в 30-х годах ХХ века, решила преподавать русский язык иностранцам. Но преподавать не нудно и скучно, а весело и с огоньком, чтобы в процессе преподавания передать саму русскую культуру и получше узнать тех, кто никогда не читал Достоевского в оригинале. Каждый ученик – это целая вселенная, целая жизнь, полная подъемов и падений. Безумно популярный сегодня формат fun education – когда люди за короткое время учатся новой профессии или просто новому знанию о чем-то – преподнесен автором как новая жизненная философия.
Ароматы – не просто пахучие молекулы вокруг вас, они живые и могут поведать истории, главное внимательно слушать. А я еще быстро записывала, и получилась эта книга. В ней истории, рассказанные для моего носа. Скорее всего, они не будут похожи на истории, звучащие для вас, у вас будут свои, потому что у вас другой нос, другое сердце и другая душа. Но ароматы старались, и я очень хочу поделиться с вами этими историями.
Пенелопа Фицджеральд – английская писательница, которую газета «Таймс» включила в число пятидесяти крупнейших писателей послевоенного периода. В 1979 году за роман «В открытом море» она была удостоена Букеровской премии, правда в победу свою она до последнего не верила. Но удача все-таки улыбнулась ей. «В открытом море» – история столкновения нескольких жизней таких разных людей. Ненны, увязшей в проблемах матери двух прекрасных дочерей; Мориса, настоящего мечтателя и искателя приключений; Юной Марты, очарованной Генрихом, богатым молодым человеком, перед которым открыт весь мир.
Православный священник решил открыть двери своего дома всем нуждающимся. Много лет там жили несчастные. Он любил их по мере сил и всем обеспечивал, старался всегда поступать по-евангельски. Цепь гонений не смогла разрушить этот дом и храм. Но оказалось, что разрушение таилось внутри дома. Матушка, внешне поддерживая супруга, скрыто и люто ненавидела его и всё, что он делал, а также всех кто жил в этом доме. Ненависть разъедала её душу, пока не произошёл взрыв.