Истории из Геродота - [35]
Семь дней и ночей непрерывно двигалось по мосту через Геллеспонт огромное войско из Азии в Европу. Миллион семьсот тысяч воинов имел Ксеркс лишь в пешем строю. Отдельно следовала конница персов, мидян, бактрийцев и арабов.
А уж кораблям счета не было. Более тысячи двухсот триер было у Ксеркса, а кроме того, свыше трех тысяч транспортных кораблей, нагруженных продовольствием и оружием. На кораблях персидский царь имел около пятисот тысяч воинов. Примерно столько же было слуг, рабов и женщин, следовавших за войском. Если все сложить, то получится, что целых пять миллионов человек вел персидский потекли вспять и бурным потоком ринулись в Европу, чтобы затопить ее. Просто невозможно представить, сколько требовалось продовольствия, чтобы прокормить эту огромнейшую армию. Там, где проходили полчища Ксеркса, земля превращалась в пустыню. В реках не хватало воды, чтобы напоить людей и животных.
Бесконечно счастливым и радостным был для Ксеркса тот день, когда он, наконец, смог обозреть свое войско, переправившееся в Европу. Очень хотелось царю, чтобы разделил его радость кто-нибудь из чужеземцев. Он призвал к себе Демарата, спартанского царя-изгнанника.
— Теперь, когда ты увидел воочию все мое могущество, ответь мне, Демарат, осмелятся ли эллины сразиться со мной?
— О царь! Скажи, ты предпочитаешь услышать правду или же то, что приятно тебе?
Ксеркс поспешил лицемерно заявить, что ему нужна только правда. И тогда Демарат сказал:
— Да будет тебе известно, Ксеркс, что бедность всегда была неразлучна с эллинами, как и доблесть. Та доблесть, которая приобретается мудростью и закаляется суровыми законами. Именно эта доблесть и помогает свободолюбивым эллинам бороться и с бедностью, и с тиранией. Ты не должен заблуждаться, полагая, что эллины не смогут одолеть твое могущественное войско. Я не буду говорить о других, скажу только о спартанцах. Неважно, сколько их и какой военной силой они располагают. Об этом можешь меня даже не спрашивать. Будь их всего тысяча или еще меньше, они все равно без страха и сомнений вступят с тобой в бой.
— Глупости говоришь, Демарат! Как может один воин сражаться с целой тысячей? И как могут эллины, которые, как ты утверждаешь, свободны и нет над ними владыки, как могут они сражаться с моими воинами, у которых не только есть владыка, но над которыми с плетью стоят, чтобы они не вздумали оставить поле боя?
— Но и у эллинов есть владыка, которого они почитают. Впрочем, это не человек. Это закон. Он повелевает им при любых обстоятельствах смело идти в бой на врага, чтобы победить или умереть…
Неудержимый хохот Ксеркса прервал слова Демарата. Впрочем, смеяться Ксерксу оставалось недолго…
Бурный людской поток из Азии ворвался в благодатные эллинские земли. Из Фракии персидское войско двинулось в Македонию, из Македонии — в Фессалию, сметая все на своем пути. Это длилось до тех пор, пока доблестные эллины не возвели на пути персов первую преграду и не вступили с ними в неравный бой.
Глава 14. БИТВА ПРИ ФЕРМОПИЛАХ
Как это делалось всегда в тяжелые времена, афиняне послали лучших граждан города вопросить Дельфийский оракул. Что посоветует, чем утешит великий бог Аполлон в черные дни грядущей беды? В Дельфах афинские послы принесли богатые жертвы и расположились вокруг священного треножника, на котором сидела пифия. Ее устами Аполлон отвечал вопрошавшим его. Ответ был мрачным и зловещим: "Что вы сидите, несчастные? Бегите на край света, оставив свои дома и свой город! Вижу я, не сносить вам головы. Страшная гибель вас ожидает! Я вижу, как все сущее стирает с лица земли жестокий бог войны Арей, сопровождающий азиатские полчища… Много башен, много крепостей будет разрушено. Ваши священные храмы, пока невредимые, уже покрылись от страха испариной. Я вижу, как с их кровли струится черная кровь… Грядут страшные разрушения и беды!"
У афинских послов от страха задрожали колени, когда они услышали такое прорицание. Они не решились возвращаться домой с дурными вестями. Поэтому опять вошли в святилище Аполлона и, упав ниц, обратились к богу с такими молитвами:
— Владыка! Как мы можем твое прорицание принести в наш несчастный город? Снизойди к нашим мольбам! Дай нам другое прорицание! А не то нам придется остаться в твоем храме до конца своих дней. Ведь мы должны принести в Афины хоть какую-то надежду!
Тогда прорицательница изрекла отчаявшимся афинянам другой оракул: "Богиня Афина умоляет Зевса смягчить свой гнев. К вам обращаю опять это слово, твердое, как алмаз: лишь когда будут рушиться твердыни, великий отец Афины позволит своей дочери удержать неприступными деревянные стены, которые спасут и вас, и ваших детей. Не сидите сложа руки, не дожидайтесь, пока подойдет неприятель с пешим войском и конницей. Повернувшись к врагу спиной, отступайте! Не пришло еще время с ним сразиться. О священный Саламин! Многие матери оплачут своих сыновей, погибших у твоих берегов или в пору сева, или во время жатвы…"
Ненамного лучше первого был второй оракул. Однако он хоть как-то обнадеживал. Не все в оракуле было понятно послам, но тем не менее они в точности записали изречение и отправились в Афины. Долго пытались афиняне разгадать смысл оракула. Что это за деревянные стены, их последняя надежда? Многие утверждали, что речь идет об Акрополе, который в те давние времена действительно был окружен деревянной стеной. Они-то и предлагали всем жителям города укрыться на Акрополе и дожидаться персов. Но если в этом основной смысл изречения, тогда что имеется в виду дальше? "О священный Саламин! Многие матери оплачут своих сыновей, погибших у твоих берегов…" Правильно истолковать столь сложный и запутанный оракул могла лишь мудрая голова.
