Истории Дядюшки Дуба. Книга 2. Сердце - [43]
Дети тихо вошли в спальню.
На ночном столике горела лампочка. Рядом с ней лежали две старые курительные трубки. Разумеется, к ним давно не притрагивались. На лице у дедушки была кислородная маска.
Дети приблизились к кровати.
— Дедушка!
— Дедушка, мы вернулись!
— Мы здесь! Дядюшка Дуб…
— Мы принесли тебе сердце!
Им хотелось рассказать всё сразу. Но слышит ли их дедушка? Может, его разбудить? Они погладили его по щекам, поцеловали в лоб. Обнялись, представляя, что каждый из них — дедушка Друс, и сказали друг другу: «Привет, старина Друс!» Дедушка глубоко вздохнул под своей маской.
Тау и Майя подсунули сундучок с сердцем дедушке под одеяло, чтобы Друс в любой момент мог коснуться его рукой. Говорил же Дядюшка Дуб, что ларец достаточно держать рядом: сердце действует даже на расстоянии.
— Это сердце Дядюшки Дуба, — шептали дети, надеясь, что дедушка их слышит.
Но дедушка не отвечал. Дети постояли возле его кровати ещё немного. А потом вернулись к себе в комнату и снова легли в постель. Им хотелось плакать. Почему они не прихватили с собой Микоу? Почему родители так долго не возвращаются? И почему…
Они встали и открыли окно. Комнату сразу же наполнило дыхание осени, всё ещё ароматное и тёплое.
И вдруг они услышали голос Дядюшки Дуба — он доносился из далёкого далёка:
Тогда они снова улеглись, и под эту печальную арию им наконец-то удалось уснуть.
Через некоторое время их разбудил шум из коридора.
Шум и голоса: один голос принадлежал тётушке Мойре. Другой, мужской, скорее всего, доктору.
Что с дедушкой? С ним что-то случилось? Дети мигом спрыгнули с кровати, кое-как оделись и бросились вверх по лестнице.
Дедушка ревел как медведь: он хочет есть, и пусть с него немедленно снимут эту вонючую кислородную маску! Не нужна она ему! И никакие врачи не нужны! Он хочет йогуртов, орехов и печенья! И каталонского крема![24]
Дети подбежали к его кровати:
— Дедушка!
Увидев Тау и Майю, дедушка Друс просиял. Он обнял ребят и прижал их головы к своей груди.
— Сердце… — бормотали дети. — Сердце Дядюшки Дуба… На полгода…
— Молчите. Я всё знаю. Дайте-ка я лучше покрепче вас обниму. Долго вас не было?
— Несколько недель! Почти месяц!
— Почти месяц. Молодцы какие…
— Мы были на Южном полюсе!
— Познакомились с Ахабом!
— И с Ху Цзе Чу!
— А это сердце — его мы получили уже в самом конце!
— Молодцы, детки… Молодцы… Полгода, говорите? Ну и ну!
Дедушка любезно попрощался с доктором, который честно признался, что не понимает, каким образом его с каждым днём угасавший пациент так внезапно поправился.
— Если бы на его месте была доктор Смоленски, — шепнула Майя на ухо брату, — она бы сейчас станцевала фанданго!
Уговорив тётушку Мойру, измученную бессонной ночью, оставить их наедине и чуток вздремнуть, дедушка усадил внуков прямо к себе на кровать. О чём они только не говорили! Перо Феникса дедушка убрал в специальную коробочку, где хранились веера и разноцветный серпантин.
— А где же сердце Дядюшки Дуба?
— Ах, сердце… — улыбнулся дедушка и хотел было что-то сказать. Но промолчал. И так и не признался, куда спрятал сердце.
Шесть месяцев, объяснил дедушка, срок долгий. Успеет пройти осень, за ней зима, а потом, глядишь, настанет и новая весна.
— Разве это не чудо? — пробормотал дедушка, задумчиво глядя в потолок. — Ох уж эти времена года! Они и есть самое настоящее чудо. Но я вас перебил: рассказывайте, рассказывайте дальше! Так что там Ахаб и мисс Дикинсон? Надо же, кто бы мог подумать!
Дети засмеялись. Сейчас, возле дедушки, их приключения казались ещё более захватывающими.
Так прошла осень. И точно так же, сияющей беспечной чередой, проходят — и пройдут — все остальные времена года, которым суждено сменять друг друга.
Когда Тау и Майя поделились этой нехитрой мыслью с дедушкой, он только вздохнул и сказал:
— Как здорово!
И все вместе опять засмеялись.
А ведь и правда здорово, разве нет?
И всё же интересно, что имел в виду дедушка Друс?
Быть может, он лишь хотел сказать, что здорово — это хорошо, вот и всё. Хороши ночная прохлада и неровный свет раннего утра. Здорово играть с Тартюфом и Бомбоно и летать верхом на Ху Луне вместе с Ахабом. Здорово, что Ванильная Девочка любит доктора Смоленски и Мальчика Йогурта, а мисс Дикинсон — Ахаба и цветы. И всё остальное тоже здорово — школа, родители, дракончик Микоу (в один прекрасный день он прилетит к Тау и Майе и поприветствует их через окно, пока они будут сидеть на уроке), с которым можно полетать, ухватившись за хвост. Чудесны дождик и шарф, альбом для рисования, горячий суп, гаснущий в камине огонь, течение времени. И дедушка, который отныне будет мирно спать каждую ночь, подаренную ему самой жизнью. Здорово, когда человек мудрец — и одновременно ребёнок. И чудесно, что во рту у дедушки до сих пор сохранилось послевкусие драконьего молока.
Да, всё это очень и очень здорово — то есть хорошо и чудесно.
А в конечном счёте — разве всё это не части одного и того же великого дракона?
Примечание автора
Эмили Дикинсон (1830–1886), Жозеп Фош (1893–1987), Джузеппе Гварнери (1698–1744), Франц Кафка (1883–1924) — все эти персонажи, такие необычные и непохожие друг на друга, в один прекрасный день тоже решили спуститься на дно колодца или войти в дверь Уроборы, чтобы проникнуть в сердце Дядюшки Дуба. Другие герои сошли со страниц книг (Моби Дик, птица Феникс, Гильгамеш), а кто-то подарил миру Дядюшки Дуба всего лишь имя, мысль, фразу (взять, к примеру, Ахаба: согласитесь, наш Ахаб не слишком напоминает мрачного и мстительного китобоя Ахава из «Моби Дика»). Из уважения и глубочайшей признательности, которые я испытываю ко всем этим знаменитым героям, я пригласил их поселиться в мире Дядюшки Дуба. Человеческая судьба единственна и неповторима, но она является частью судьбы целого мира. Литература, как и её собратья — деревья, море, фиалки, дети, штормы, старики и огромные белые киты, — это путь мудрости, радости и открытий. Вот почему нет ничего странного в том, что герои из одной книги переходят в следующую, из одних воспоминаний перекочёвывают в другие. Быть может, в этот самый миг кто-то пишет и о нас.
