Истории Дядюшки Дуба. Книга 2. Сердце - [10]
Искры, рассыпанные Микоу по небу, видели лишь дети да ротозеи, которые только и знают, что любоваться облаками.
IV. Ахаб
Дедушка Друс страшно обрадовался возвращению внуков! Прежде чем выпить драконье молоко и проглотить яйцо с биением драконьего сердца (предварительно стукнув его тупым концом об стол, чтобы не повредить при очистке от скорлупы), дедушка привёл себя в порядок, надел парадный костюм, высунул голову в окошко и запел.
— Пусть Дядюшка Дуб узнает, что у нас всё хорошо, — пояснил он.
Редкие прохожие, оказавшиеся на улице, испуганно посматривали вверх, на окна. Пение Друса лишь отдалённо напоминало арии в исполнении Дядюшки Дуба. Скажем прямо: пел дедушка просто ужасно. Но он был не виноват в отсутствии голоса и слуха, да и вообще цель оправдывает средства. Так что не будем заострять внимание на этой несущественной детали.
На другой день дедушка бодро расхаживал по всему дому, заказал себе вкусный обед, а потом закрылся на чердаке, строго-настрого наказав, чтобы его не беспокоили.
— Надо бы мне почитать про драконов, — пояснил он. — А то получается, что вы теперь знаете куда больше моего!
Польщённые Тау и Майя переглянулись. Они гордились своим сумасбродным, но таким гениальным дедушкой, однако не в меньшей степени гордились собственным путешествием в глубь драконьего сердца, куда их доставил самый крошечный представитель мира драконов, а в действительности — принц.
Маленький Микоу, отдохнув пару дней, захотел отправиться с Тау и Майей к Дядюшке Дубу. Ему было интересно наконец увидеть легендарное дерево.
Спустившись в колодец, они обнаружили, что им приготовили тёплую встречу: Петибертус, медведь Умбертус и медведь Марти сидели возле скалы, дожидаясь их появления. На радостях Микоу бросился обнимать Петибертуса, так что бедный медвежонок от неожиданности повалился на землю. Вместе они покатились вниз по отвесному холму — прямо к цветам и лужам. А уж как они хохотали и кувыркались, садились друг другу на живот, дёргали за уши и хвост и щекотали травинкой в носу, чтобы заставить чихнуть!
— Они что, знакомы? — недоумевали дети.
— Ещё бы! — ответил медведь Марти. Он подбежал к детям, поднял их с земли и подбросил в воздух аж на три метра. Упали они точно в лапы медведя Умбертуса — в самые сильные и одновременно нежные объятия, которые когда-либо видели эти леса. — Малыш Микоу рождается на земле не впервые! Он давний друг Дядюшки Дуба.
— А, мелкие дракончики, — поприветствовала их Кассандра. — Но не огорчайтесь: будут драконы и покрупнее! Драконье пузо, его ни с чем не спутаешь!
Дядюшка Дуб, мисс Дикинсон, Мальчик Йогурт и Ванильная Девочка — все выглядели так, будто с момента расставания с Тау и Майей миновало не более часа.
На этот раз Дядюшка Дуб пустил корни рядом с высокой осиной, которая казалась спящей — такой покой исходил от её круглых синеватых листочков.
— Это Тётушка Осина, — сказал Мальчик Йогурт. — Она не умеет разговаривать с нами, как Дядюшка Дуб. Но между собой они беседуют. Дядюшка Дуб утверждает, что лет через тысячу Тётушка Осина научится говорить не хуже его, но пока ей и так неплохо.
Набежавший ветерок качнул ветки Тётушки Осины. Дерево задрожало, будто услышало разговор. По земле пробежала кружевная тень, в которой запутались солнечные зайчики: старая осина приветствовала друзей как умела. Из тёмной и таинственной глубины леса выглянули семья белок, две сони, ласка, две летучие мыши и одна заспанная сипуха; показались два неизвестно чьих рога, вылетели галка, дрозд с белой грудкой, дюжина синиц, зеленушки, славки, певчий дрозд; выбежали целые семьи жуков, полчище муравьёв, сороконожки и самые разные пауки, каких только можно встретить в здешних широтах, — дети с любопытством наблюдали, как течёт жизнь природы.
Шли дни. Дядюшка Дуб попросил Тау и Майю, чтобы они не слишком спешили обратно и погостили подольше. Пока они здесь, в их мире пройдёт совсем мало времени. А они увидят много чудесного. И может быть, что-то из увиденного когда-нибудь им пригодится.
Маленький Микоу целыми днями где-то летал, наводя ужас на окрестности, и шкодил.
Но однажды случилось несчастье: малыш вернулся с тяжёлой раной.
Сначала послышались горестные стенания Петибертуса, затем жалобный плач. Но вот появился и сам Петибертус: на загривке он нёс раненого Микоу. Все забегали, засуетились. Что с драконёнком? Он жив? Дышит?
К счастью, малыш был жив, но случилось ужасное: ему оторвали крыло. Раненого перенесли в комнату мисс Дикинсон.
В тот вечер из сбивчивых объяснений Петибертуса, то и дело прерываемых возгласами досады, и благодаря бесконечному терпению медведя Марти, который как мог переводил невнятное бормотание медвежонка на понятный язык, они узнали следующее.
Бегая по лесу и играя, Петибертус и дракончик в конце концов оказались на каменистом берегу мелкой речушки, которая тихо текла неведомо откуда и куда. Чуть поодаль на поляне возвышался большущий камень-песчаник, настоящая скала. И хотя сердце подсказывало дракону, что приближаться к камню не стоит, второе его сердце, больше всего на свете любившее узнавать новое, советовало ему не бояться. Да-да, у драконов, как у некоторых других особенно искренних и пылких существ, имелось не одно, а целых два сердца. Наверняка странная скала для того и стоит на полянке, чтобы её покорил принц Микоу.
