Исторические повести - [21]

— Успокойся, — говорила Байт, растерянная и опечаленная случившимся. — Не плачь, Сита. Прими от меня в подарок вот этот индийский браслет с золотистыми сердоликами. Он принесет тебе счастье.

Невозможно было придумать лучшего способа успокоить жадную Ситу. Подарок сразу же привел ее в чувство. Она поблагодарила, взяла браслет и, подобрав испуганную кошку, пошла к себе.

•

На следующий день ранним утром слуги Хайрана вместе с верблюдами ждали у калитки дома Кудзулы. Снова все отправились в путь. На дороге, ведущей к горному перевалу, они должны были найти рабов, посланных чинить обвалы. Здесь уже легче было рассмотреть работающих. Одни таскали огромные валуны, принесенные селем, другие расширяли дорогу, разбивая молотом твердую породу скал.

Снова, как и вчера, Хайран пожелал оставить Байт неподалеку, а сам со слугой пошел к начальнику работ. Как и вчера, он протянул полупьяному начальнику работ кошелек с монетами кушанских царей и попросил разрешения посмотреть и подобрать себе двоих рабов, чтобы купить их. На этот раз Хайран не стал рассказывать про Пальмиру, не стал объяснять, для чего ему нужны рабы. Он только сказал, что и сам привез в Капису искусных ремесленников, рабов, купленных в Александрии.

— А кому ты уплатишь за этих ничтожных? — спросил охранник. — И кто прикажет мне выполнить твое желание?

— Разве мой кошелек не приказал тебе выполнить мое желание? — спросил купец. — Если ты сделаешь все как надо, я уплачу тебе за двоих. Это будет побольше того, что ты получил сейчас. Я-то знаю цену этому товару. Ты подумай, да поскорее! Я тороплюсь.

— А мне и думать нечего, я согласен. Дай мне все, что положено за двоих.

— Так надо же выбрать! — воскликнул Хайран, потеряв терпение.

Человек, от которого зависела судьба его близких, был настолько пьян, что с трудом произносил слова. «Но если он в этот ранний час уже ничего не соображает, — подумал Хайран, — что же будет потом?» Он с опаской посмотрел на пьяницу — как тот поднял тяжелый глиняный сосуд и приложил горлышко ко рту.

— Я занят, я не пойду показывать тебе товар, — рассмеялся начальник работ. — Мои помощники пошли выполнять мое поручение. Ступай сам и выбирай себе красавчиков. Только не обижайся, они облиняли на этом знойном солнце… А если попросят у тебя еды и воды, не обращай на них внимания. Эти попрошайки всегда недовольны. Они плохо работают и мрут, мрут. Они мне надоели. Почему ты пожелал купить только двоих? Купи десяток. Я продам дешево. Право…

Такой долгий и непривычный разговор с тяжелым сосудом вина в руках оказался не по силам начальнику работ. Он вдруг повалился на бок, кувшин грохнулся о землю, и глиняные осколки оказались в большой луже вина.

Хайран не стал дожидаться, когда очнется охранник и, может быть, предложит по дешевке двадцать или тридцать рабов. Он пошел к работающим, довольный тем, что рядом нет охраны и можно свободно разговаривать с рабами. Когда он очутился за поворотом дороги и увидел узкую тропу, нависшую над глубоким ущельем, он понял, почему не нужна охрана. Там некуда бежать: с одной стороны узкой тропы — высокая обрывистая скала, с другой стороны — глубокое темное ущелье.

«Но если раб рассердит властелина, который целыми днями опустошает амфоры вина, — подумал Хайран, — то такому рабу угрожает верная смерть. Достаточно его столкнуть вниз. Неужели здесь, среди этих несчастных, находится Забда? В пещерах было страшно. Было темно, душно, пыльно, было тяжко. Но здесь еще хуже…»

Тут же, у края тропы, трудились какие-то пожилые бородатые люди. Когда Хайран подошел к ним, самый старый из них — человек с всклокоченной бородой, с красным шрамом на лбу, почти голый, с грязной повязкой на бедрах — вдруг прошептал что-то странное:

— Хайран, ты ли это? Мой спаситель, мой избавитель!..

Протягивая руки, несчастный повторял эти слова и шел на Хайрана, словно лунатик. Хайран испугался: ему показалось, что раб хочет столкнуть его в пропасть.

— Остановись! — закричал Хайран. — Кто ты такой? Откуда ты меня знаешь? Но если ты знаешь меня, то, может быть, ты знаешь несчастного Забду… или моего дорогого брата?.. Я за ними пришел.

Человек со шрамом упал на землю и зарыдал громко и отчаянно, содрогаясь всем телом. Когда Хайран подошел к нему, он поднял свое изуродованное лицо и сказал не очень внятно, но так, что можно было его понять. Он сказал:

— Всмотрись в мое лицо, разве ничего не осталось от прежнего красавца Забды, жениха твоей дочери? Посмотри…

Хайран поднял его, потрогал искалеченное лицо и стал его рассматривать. Лицо было в болячках, неузнаваемо, но полные слез глаза были глазами Забды. Хайран понял это. И перенести такой удар было так тяжко, что ему вдруг показалось, будто горы закружились вокруг него в какой-то дикой пляске. Он сказал Забде:

— Держи меня! Я могу упасть в ущелье. Выйдем на широкую дорогу, и ты скажешь мне, где мой брат.

Они обошли поворот, и тогда Забда сказал, что брат повредил ногу и уже много дней лежит неподвижно. Если охранник позволит, то они пойдут сейчас туда, ко второму повороту: там стоит навес, и там ночуют рабы, выполняющие эти дорожные работы.