Исторические повести - [32]
Русские и болгарские дружинники, составлявшие гарнизон Преслава, вооружались и бежали на площадь к царскому дворцу, где воевода Сфенкел установил место общего сбора.
Зажиточные горожане зарывали в землю монеты, прятали в тайники товары и дорогую утварь. Так поступали даже те, к кому прокрадывались по ночам византийские лазутчики. Обычаи императорских вояк были хорошо известны: сначала отнимут все добро, а потом начнут разбираться, кто им враг, а кто — скрытый друг…
Городские ополченцы столпились у амбаров, где в мирное время хранилось их оружие. Царь Борис мог нравиться или не нравиться, к предводителю руссов Сфенкелу можно было относиться дружественно или подозрительно, но оборонять свои дома были готовы все. От византийцев жители Преслава не ждали ничего хорошего…
Разобравшись по десяткам и сотням, воины пошли к городским воротам. Руссы и болгары шли на битву в одном строю, и трудно было различить, кто пришел с великой реки руссов Днепра, а кто влился в войско здесь, в Болгарии. С роковой минуты, когда рог дружинника возвестил о беде, прошло совсем немного времени. Медлительное императорское войско еще не успело приблизиться к стенам Преслава.
Когда император Цимисхий увидел руссов, выходящих из ворот, он был удивлен и озадачен. Согласно всем правилам войны неприятель, оказавшийся в численном меньшинстве и к тому же застигнутый врасплох, должен отсиживаться за крепостными стенами, пока не подойдут подкрепления…
Замешательство императора длилось недолго, но руссы успели построиться для сражения. Перед византийцами стоял сомкнутый строй тяжеловооруженной пехоты, силу такого строя византийцы знали по прежним сражениям. Однако руссов было не очень много, и император Цимисхий был уверен в успехе.
Алку впервые довелось наблюдать за сражением как бы со стороны. Воевода Сфенкел строго-настрого запретил ему выходить в поле. Дело Алка и его людей — отстоять ворота, не дать византийцам ворваться в город на плечах отступающих русских воинов, если сражение в поле обернется не в их пользу. Алк понимал важность этого дела и смирился.
Византийское войско приближалось. По сигналам своих военачальников пешие стратиоты расступились, пропуская вперед конницу катафрактов. Волны закованных в железо всадников накатывались на русский строй и отступали. Руссы стояли непоколебимо.
Тогда император Цимисхий двинул свою пехоту. Две фаланги,[32] византийская и русская, сошлись врукопашную. Под страшным напором русский строй качнулся назад, изогнулся дугой, но тут же выпрямился, отбросив поредевшие ряды стратиотов. Атака не удалась.
Снова на равнину, усеянную телами павших, вынеслась конница катафрактов. Русские стояли, прикрываясь своими большими щитами. Заканчивался второй час битвы.
«Сколько может длиться кровопролитие? — раздраженно думал Цимисхий. — Не для того я преодолевал опасные Гимеи, чтобы положить половину войска в первом же сражении!»
И император двинул вперед своих «бессмертных».
Две тысячи отборных всадников, закованных в броню, гордых доверием императора и жаждавших отличиться, смяли левое крыло руссов. Одновременно легкая конница, привыкшая к стремительным рейдам в тыл неприятеля, отрезала руссам путь к отступлению. Император ждал замешательства и беспорядочного бегства, обычных для окруженного войска, когда пехотинцы, преследуемые конницей, обречены на полное уничтожение. Однако руссы не позволили расстроить свои ряды. Воодушевила ли их властная воля полководца, или сами они умели отходить, не нарушая строя, но ожидаемого бегства не получилось. Катафракты скорее провожали руссов как почетная стража, чем преследовали их. Цепи легковооруженных всадников, пытавшихся отрезать руссов от города, были разорваны мгновенно. Руссы втянулись в Преслав и крепко заперли за собой ворота.
Алк облегченно вздохнул, когда с лязгом закрылись воротные засовы. Помощь его воинов не потребовалась: византийцы не осмелились приступить к воротной башне, а немногих смельчаков, подскочивших к стене, отогнали лучники.
Ночью Сфенкел и Алк обошли городские стены. Воины были бодры и готовы защищать город. Никто не воспринял вчерашнее отступление как поражение. Потери оказались тяжелыми, но боевой дух защитников Преслава не был подорван. И это было главное…
Византийцы подвезли к стенам тяжелые метательные орудия. С грохотом и скрипом взметнулись рычаги. Каменные глыбы и горшки с горючей смесью, медленно поворачиваясь на лету, обрушились на город. Опрокидывались и рассыпались щебнем каменные зубцы стены. Потоки горящей жидкости поползли по крышам домов. Сразу во многих местах города вспыхнули пожары. Клубы черного дыма закрыли солнце.
Казалось, все сметено с гребня стены этим каменным смерчем. Но город не сдавался. Бойницы извергали стрелы и дротики, на головы приступавших врагов падали со стены камни и бревна. Много стратиотов нашли смерть у ее подножия, а забравшихся наверх храбрецов встречали копья и мечи дружинников. Приступ был отбит.
Снова метали камни и греческий огонь смертоносные орудия. Стратиоты и спешенные катафракты добегали до стены, карабкались по штурмовым лестницам и откатывались, устрашенные потерями. Так продолжалось до темноты. Преслав держался.
