Исторические повести - [115]
И, обращаясь к своим людям, он добавил:.
— Этого дикого зверя и всех обитателей монастыря возьмите с собой в лагерь, но не посягайте на их жизнь! А это разбойничье гнездо можете разгромить до основания.
Аббатиса с мольбой простерла руки к воинам, но те, не мешкая, схватили ее и повели вместе со всем монастырским людом во двор. Гавриил остался в коридоре один. Когда все вышли, он тихонько через отверстие в стене спросил:
— Ты готова, Агнес?
И впервые через это окошко из уст Агнес долетел радостный ответ:
— Да!
Агнес больше не противилась, о нет! Гавриил распахнул дверь кельи — и Агнес зарыдала на его груди.
Бедное дитя, бедное дитя! — говорил Гавриил, нежно гладя волосы девушки.
Люби меня, Гавриил, я вынесла многое ради тебя, — прошептала Агнес, тяжело дыша.
Гавриил взял ее, как ребенка, на руки, отнес в сани, закутал в теплую шубу, сел рядом и взял в руки вожжи. Они быстро понеслись к лагерю.
За их спиной слышались вопли монастырских людей, под ударами топоров трещали сундуки и шкафы, и вскоре зарево огромного пожара слилось с лучами встающей зари…
Это был последний день монастыря Бригитты.
16 Заключение
По дороге Гавриил осторожно подготовил Агнес к некоторым неожиданным для нее известиям. Все же велико было ее недоумение, когда на Ласнамяги сани остановились перед шатром Иво Шен-кенберга.
Иво умер, — ответил Гавриил на вопрос Агнес. — Ведь он был почти мой родственник, поэтому неудивительно, что перед смертью он завещал мне свой роскошный шатер. Теперь он принадлежит тебе. Я дарю его тебе с тем условием, чтобы все печальное, что ты в нем пережила, было предано забвению.
Как умер Иво? — спросила Агнес.
Он пал в честном поединке.
От чьей руки?
В битве он подвернулся мне под руку, дрался как лев и чуть было не отправил меня на тот свет, но… небо было против него.
Со смешанным чувством любви и уважения смотрела девушка на Гавриила, так скромно говорившего о своей победе.
Мой отец здесь? — тихо спросила Агнес.
Он здесь и ждет тебя, — ответил Гавриил. — Войди тихонько к нему и… будь благоразумна, Агнес! У него сейчас лейб-медик нашего военачальника. Я твердо уверен, что большого несчастья опасаться не надо. Я должен на некоторое время оставить вас, но в полдень я вернусь. Если тебе что-нибудь понадобится, то у палатки ты найдешь людей, которые ждут твоих приказаний.
Агнес молча вошла в шатер. Гавриил сел в сани и помчался обратно к монастырю Бригитты, местоположение которого указывал густой столб дыма. Через несколько часов он вернулся со своим отрядом, пленными и возами военной добычи. Пленных и часть добычи он направил к верховному начальнику, князю Мстиславскому, другую часть разделил между своими людьми. Из всех монастырских сокровищ он взял только одно, самое для него дорогое, — это была Агнес.
Мы не знаем, о чем говорили между собой отец и дочь. Когда около полудня Гавриил посетил их, Агнес сидела с заплаканными глазами у постели отца. Старый рыцарь был в полной памяти, но на лице его уже лежала тень приближающейся смерти. Собрав последние силы, умирающий протянул руку Гавриилу и попытался ласково улыбнуться.
Благодарю вас, князь Загорский, за ту радость, которую вы доставили мне, привезя сюда Агнес, — сказал он слабым, еле слышным голосом. — Я знаю все и всем доволен. Агнес — доброе дитя, она прощает мне мою жестокость и даже оплакивает меня. Теперь я могу умереть спокойно.
Не думайте о смерти, рыцарь, — старался утешить его Гавриил. — Вы должны еще долго жить, на радость Агнес.
Мой час уже близок, — ответил Мённикхузен тихо. — Знаете, князь, у вашего военачальника очень умный врач-немец. Он так же умен, как и я сам: он предсказал мне, что я не увижу завтрашнего дня. Так и я думаю. Не старайтесь, дети, напрасно успокаивать
меня, я в этом не нуждаюсь. Я умираю с радостью. Какую пользу я могу еще принести? Что на этом свете еще может порадовать меня? Блеск моей военной славы померк, мое отечество — Ливонское орденское государство — уничтожено, все мое имущество растрачено, свое единственное дитя я сделал несчастным, отдав его на истязание его злейшему врагу…
Дорогой отец, не говори так! — сказала Агнесс умоляюще, беря руку отца и обливая ее слезами.
Это хорошо, Агнес, — прошептал Мённикхузен, улыбаясь. — Держи мою руку в своей, это даст мне силы высказать все, что у меня на душе. Да, дитя, я был к тебе очень несправедлив. Я хотел тебя насильно обвенчать с Хансом Рисбитером, но, к счастью, ты знала
его лучше, чем я. О, это невыразимо низкий человек! Когда я в последний раз попросил у него взаймы денег, знаешь, что он мне ответил? — «Отправьте Агнесс сейчас же ко мне, тогда я пришлю денег, иначе я не согласен!» — Он хотел у меня купить тебя за деньги. Да
падут на его голову все беды земные! Если бы он тогда попался мне в руки… но к чему мне отравлять мои последние минуты воспоминаниями об этом негодяе? Ты знала его лучше… и сама сумела сделать достойный выбор. Князь Загорский, дайте вашу руку!.. Вы твердо решили взять себе в жены Агнес фон Мённикхузен?
Да, — ответил Гавриил, глубоко растроганный.
Тогда я соединяю ваши руки и объявляю вас женихом и невестой. Да сопутствует вам на жизненном пути благословение умирающего! Поверь мне, князь, до сегодняшнего дня я не отдал бы тебе руки своей дочери, потому что я немецкий рыцарь и умираю врагом твоего народа! Но ты сам боролся за нее и завоевал ее. Ты умный и честный человек и не станешь презирать Агнес за то, что я, кроме имени, не мог дать ей никакого приданого. Я — нищий, но она все же дочь Каспара фон Мённикхузена и уже благодаря одному этому имени достойна стать княгиней!..
