Исторические очерки Дона - [119]

Одолеваемые со всех сторон Русскими войсками, чеченцы решились на отчаянное предприятие. 15 августа, в день Успения Божией Матери, была неистовая жара. Все притихло в Куринском и предалось ленивому послеполуденному сну. Бакланов разделся донага и лег отдохнуть в одних чувяках.

Вдруг на сторожевом посту раздался пушечный выстрел, зазвенели стекла в хате, и в горницу Бакланова вбежал растерянный вестовой.

— Чеченцы в предместьи! — крикнул он.

По всему местечку были слышны крики, скачка на лошадях и недалекие выстрелы. Бакланов спросонья, как был без одежды, бросился к двери, схватил свою шапку, надел на голое тело, накинул бурку и папаху и выбежал на двор. Очередной только что успел поседлать коня. Бакланов выехал на улицу. Две сотни 17-го полка строились по тревоге.

— За мной! — крикнул Бакланов и помчался в предместье.

Как только выскочили из-за валов, увидели до 800 чеченцев, спускавшихся с гор.

Казаки замялись. Бакланов выхватил пику из руки ближайшего казака, крикнул свирепым голосом: «Вперед!» и поскакал на чеченцев. Гробовой черный значок несся, развеваясь, за ним. Казаки ворвались в толпу чеченцев за своим командиром. Работая пикой, как сказочный богатырь, Бакланов валил вокруг себя чеченцев. Горцы дрогнули, не смогли оправиться, и бежали. Казаки забрали пленных. Подавленные тем, что они видели и пережили, пленные чеченцы говорили казакам:

— Такой страшный!.. такой страшный!.. На человека не похож!.. Даджал!..

— Ну, какой там дьявол, — возразил старый урядник. — Наш командир-то!.. Не слыхал, что ли?.. Боклю!..

— Боклю. Слыхал, слыхал… Только если и не даджал, так сродни ему.

Слава Бакланова и тот страх, который наводил он со своими Донцами, побудили предводителя священной войны против Русских — «газавата», имама Шамиля, принять необычную меру, чтобы уничтожить Бакланова, в ком видел Шамиль большую помеху своим действиям. В горах жил некто Джанем, знаменитый стрелок. На пятьдесят шагов он разбивал пулей подброшенное вверх яйцо. Он хвастал, что убьет Бакланова. Старики-горцы, знавшие Бакланова, говорили Джанему:

— Смотри, Джанем, Боклю на полтораста шагов убивает муху. Если ты промахнешься, Боклю положит тебя на месте.

— Ничего не положит, — отвечал беспечно Джанем, — я только раз в жизни дал промах. Да тогда мне всего семь лет было. Совсем маленький был. Я на коране Шамилю поклялся, что убью Боклю. Ничего он меня не убьет.

Об этом услышал преданный Бакланову татарин-лазутчик, и пришел доложить. У Бакланова были гости — свои офицеры и офицеры пехотного полка, стоявшего в Куринском. Была маленькая пирушка. Просека на реке Мичике была закончена. Назавтра предполагалось идти дальше, заканчивать постройку батареи. Было около десяти часов вечера, когда Бакланову доложили, что к нему пришел лазутчик.

— Который? — спросил Бакланов.

— Али-бей.

— Проси сюда.

Татарин неслышными шагами прошел в горницу и рассказал все, что услышал про Джанема и про его клятву на коране.

— Он завтра на батарейке за рекою Мичиком засядет и будет ждать тебя. Все мичиковцы приедут смотреть… Ты завтра не ездий на курган!.. Не ездий!

— Ну, ладно, — сказал Бакланов и щедро наградил татарина.

Али-бей низко поклонился Бакланову и, уходя, со слезами на глазах посмотрел на казачьего полковника, и сказал проникновенно:

— Не ездий! Тебе говорю — не ездий!

Бакланов понял, что именно завтра ему нужно выехать и принять этот своеобразный поединок на глазах туземцев и своих.

На другой день утром, в обычное время, войска вышли из Куринского. Переправившись через реку Мичик, Бакланов остановил колонну и в сопровождении одного ординарца, везшего его винтовку, поехал к батарейке, за которой его должен был ожидать Джанем. Поднимаясь на пригорок, Бакланов принял ружье от ординарца, и, оставив казака на скате, один выехал на батарейку и стал вглядываться в кусты.

В ту же минуту сверкнул огонь и грянул выстрел. Джанем промахнулся второй раз в жизни. Пуля чуть задела полу полушубка Бакланова. Чеченец поднялся до пояса, взглядываясь из облачка порохового дыма, и с ужасом увидел, что Бакланов, целый и невредимый сидит на коне. Чеченец прилег в кусты и стал заряжать вторично винтовку.

По его суетливым движениям Бакланов понял, что второй выстрел не может быть верным. Он вынул ногу из стремени, положил ее на шею лошади, оперся на нее локтем, и взял ружье на изготовку.

Раздался выстрел. Джанем опять промахнулся. Как только он высунулся из кустов, Бакланов опустил курок. Чеченец упал навзничь: — пуля попала ему между бровей и прошла через голову.

Чеченцы, из-за горы следившие за поединком, вскочили на вал и, махая шапками, восторженно кричали:

— Якши Боклю!.. Молодец Боклю!..

Сзади гремело ура! Русской пехоты и донских казаков 17-го полка.

Долго потом в Чечне, когда кто-нибудь станет хвастать своей стрельбой, говорили:

— Не хочешь ли убить Боклю?

Глава L

Производство Бакланова в генерал-майоры. Бакланов при осаде Карса. Назначение походным атаманом всех Кавказских казачьих полков. Польский мятеж 1863 года. Приказ Бакланова Донским полкам, посланным в Польшу. Смерть Бакланова 18 января 1873 года. Память о Бакланове на Дону и в России. Значение Бакланова.