Источник вечной жизни - [8]

Палата, в которой лежали Ольга и Елена, была рассчитана на трех пациентов, но одна койка оказалась свободной – только сегодня третьей женщине сделали операцию по иссечению опухоли, и ее перевели в послеоперационную. Когда Лиля вошла, Елена деловито раскладывала пасьянс на прикроватном столике, тщетно пытаясь вовлечь в разговор Ольгу, которая лежала, свернувшись калачиком лицом к стене с видом полной отрешенности. Различают несколько степеней «привыкания» к тяжелому диагнозу. Сначала – стадия отрицания, когда пациент отказывается верить в то, что именно он стал жертвой страшной болезни; затем следует стадия осознания и, как следствие, гнева и обиды на бога, общество, жизнь и так далее, ведь он, человек, вроде бы не делал ничего настолько плохого, за что полагается столь суровое наказание! Потом больной переваривает тяжелые известия, успокаивается, и тогда можно ожидать двух вариантов развития событий. В первом случае он сдается, замыкается на собственном несчастье и тихо умирает, потому что система здравоохранения не станет бегать за пациентом (предполагается, что это ему следует заниматься марафоном наперегонки со смертью). Во втором же пациент собирает силы в кулак и начинает бороться за жизнь. Лиля знала, насколько опасен первый вариант, поэтому ей совершенно не понравилось состояние молодой пациентки.

– Здравствуйте! – громко сказала она, намереваясь привлечь к себе внимание. Елена с интересом воззрилась на молодую ординаторшу, тогда как Ольга даже не пошевелилась.

– Добрый день, – жизнерадостно улыбнулась Елена, и к горлу Лили неожиданно подкатил комок: она знала, что этой женщине полгода назад удалили аденому гипофиза, и она изо всех сил цепляется за жизнь, с радостью соглашаясь на любые эксперименты, способные не то что излечить – хотя бы отдалить неизбежное. – Вы – новая медсестра?

– Нет, я – ваш лечащий врач, – нисколько не обижаясь, ответила Лиля, понимая, что ее рост и внешность делают предположение о принадлежности к среднему медперсоналу наиболее вероятным.

– Ой, извините, доктор! – изумленно воскликнула Елена, отворачиваясь от столика и внимательно изучая вновь прибывшую. – Просто вы такая... молоденькая!

А сколько же лет ей самой? Голова повязана платком, так как на ней отсутствуют волосы вследствие сеансов химии, кожа туго натянута на худом лице, и через нее просвечивают тонкие синеватые вены. Глаза ясные, широко открытые, но тонкая сеточка морщин вокруг век и рта говорит о том, что женщина немолода. «Или о том, что она очень больна», – подумала Лиля, стараясь не слишком пялиться на пациентку и, возможно, от этого выглядя более счастливой и менее натуральной, чем хотела бы.

– Оль, – обратилась Елена к соседке, по-прежнему не подающей признаков жизни, – как нам повезло-то – молодая, хорошенькая врач...Ты хоть посмотри на нее, что ли, а, Оль?

– Зачем? – тихо и равнодушно отозвалась девушка. – Какая разница?

– Что значит, какая разница?! – возмутилась Елена. – Кончай хандрить, слышишь? И глазом не успеешь моргнуть, как вырежут из тебя эту гадость, и пойдешь домой как новенькая!

– Как новенькая?! – взвизгнула Ольга, резко разворачиваясь и садясь на кровати, сверкая глазами, полными невыплаканных слез. – Это после такого диагноза?! Да мы же умираем здесь, разве вы не понимаете? Мы – смертники!

– Погодите-погодите! – прервала девушку Лиля, боясь, как бы та не наговорила лишнего. – Кто сказал, что вы умираете?

– Вот именно! – подхватила Елена, обрадовавшись неожиданной подмоге. – Умирают, милая моя, в хосписе, а мы с тобой в больнице, в самой лучшей клинике в городе, – так где нам еще помогут, как не здесь?

– Никто нам не поможет! – упрямо проговорила Ольга. Однако она больше не делала попыток отрешиться от мира, и это вселяло некоторый оптимизм. – Я перелопатила горы литературы... Господи, да что толку тешить себя ложными надеждами?!

Выражение лица Елены, до этого момента мягкое и терпеливое, внезапно изменилось и посуровело.

– Ложными надеждами? – очень тихим, дрожащим от напряжения голосом произнесла она, вперив ледяной взгляд в молодую подругу по несчастью. – Ложными?! А у меня, знаешь ли, нет выхода, как у некоторых! Кто на твоей шее висит, а? Мама-папа и старший брат, и все они души в тебе не чают, так? А я, дорогуша, мать-одиночка с двумя детьми, ни бабушек, ни дедушек – вообще никого на белом свете, понятно? Что мои дети станут делать, если я откинусь, кто их будет кормить-поить, одевать и воспитывать?!

Не ожидавшая столь гневной тирады от обычно уравновешенной соседки по палате, Ольга притихла. На ее симпатичной мордашке появилось виноватое выражение, и она сказала:

– Простите, я не хотела...

– Да чего уж там! – махнула рукой Елена, мгновенно обретя былую жизнерадостность. – Держи хвост пистолетом и смотри на меня: жива же, и ты будешь в порядке после операции, можешь мне поверить!

Лиля подумала, что в отношении Ольги этот прогноз можно считать более или менее верным, чего не скажешь о самой Елене. И как только у этой женщины хватает сил не только на себя, но и на заботу и подбадривание другого, более слабого духом человека? С этого момента беседа начала складываться, и Лиля решила, что все не так плохо, как казалось вначале. Елене предстоял очередной курс химии, а у Ольги на носу операция, о которой как раз и следовало поговорить.