Источник силы. Секреты доктора Тавернера - [49]

Миссис Беллами почти в то же мгновение открыла дверь и проводила меня в маленькую столовую, примыкающую к кухне.

— Прежде чем вы увидите моего мужа, я хочу объяснить, в чем дело, — сказала она. — Нам помогает экономка, и мне не хотелось бы, чтобы она знала; видите ли, я боюсь, что причина болезни — наркотики.

Итак, Тавернер, как всегда, оказался прав: здесь была трагедия.

— Весь день он был в помраченном сознании, я опасаюсь, что он превысил дозу; это бывало и раньше, и симптомы мне хорошо известны. Я чувствовала, что не стоит дожидаться ночи, не пригласив кого-нибудь.

Она проводила меня к пациенту, и я осмотрел его. Пульс был ослаблен, дыхание затруднено, цвет лица скверный, но человека, привыкшего к наркотикам настолько, как, судя по всему, привык он, к сожалению, очень трудно убить.

Я рассказал ей, какие принять меры, сказал, что сейчас ему ничто не грозит, но чтобы она позвонила мне опять, если что-то изменится.

Прощаясь со мной, она улыбнулась и сказала:

— Я хорошо вас знаю наглядно, доктор Роудз; я часто видела вас у почтового ящика.

— Это моя обычная вечерняя прогулка, — ответил я. — Я всегда приношу письма, которые не успели отправить с почтой.

Я был в нерешительности, рассказывать ли Виннингтону о своей встрече, не зная, что будет меньшим из двух зол — возбуждение, которое вызовет мой рассказ, или длительное напряжение ожидания, и наконец склонился к первому решению. Вернувшись, я отправился в его комнату и без всяких предисловий перешел к делу.

— Виннингтон, — сказал я, — я видел ваше божество.

Он сгорал от нетерпения немедленно все узнать, и я рассказал ему о своем визите, скрыв лишь причину заболевания, рассказывать о которой мне не позволяла профессиональная этика. Однако это было то, что ему хотелось знать больше всего, хотя он и понимал, что я, естественно, ничего ему не скажу. Обвинив меня в черствости, он внезапно поднялся в кровати, схватил меня за руку и приложил ее к своему лбу.

— Нет, не делайте этого! — закричал я, отводя руку прочь, так как уже достаточно был знаком с методами Тавернера, чтобы знать, как осуществляется чтение мыслей, но моя реакция оказалась недостаточно быстрой, и Виннингтон, посмеиваясь, откинулся на подушки.

— Наркотики! — сказал он и, задыхаясь от предпринятых усилий, больше ничего не смог сказать. Но выражение триумфа в его глазах говорило мне, что он узнал нечто жизненно важное для себя.

На следующее утро я опять отправился повидать Беллами. Он был в сознании, смотрел на меня с угрюмой подозрительностью и ничего от меня не хотел, и я понял, что, видимо, мое знакомство с его семьей закончится так же, как и началось, у почтового ящика.

Вечер или два спустя мы опять встретились с миссис Беллами на перекрестке. Она улыбнулась в ответ на мое приветствие, явно давая понять, что ей приятно иметь собеседника помимо своего неотесанного мужа, так как похоже было, что они не знают никого в округе.

— Что случилось с высоким человеком, который обычно приходил с вами на почту? — спросила она, заметив, что я в одиночестве.

Я рассказал ей о состоянии бедного Виннингтона.

Тогда она сказала нечто странное для человека, почти не знакомого со мною и совсем не знакомого с Виннингтоном.

— По-видимому, он должен умереть? — спросила она, глядя мне прямо в лицо с особым выражением в глазах.

Пораженный ее вопросом, я выпалил правду.

— Я тоже так думаю, — сказала она. — Я из Шотландии, в нашем роду многие владеют ясновидением, и прошлой ночью я видела его призрак.

— Вы видели его призрак? — воскликнул я, заинтригованный.

Она кивнула своей золотисто-каштановой головой.

— Так же ясно, как я вижу вас, — ответила она. — Я видела его настолько явственно, что решила, что это еще один доктор из пансионата, которого вы прислали вместо себя посмотреть, как поправляется мой муж.

Я сидела у кровати с пригашенной лампой, когда мое внимание было привлечено каким-то движением, и, подняв голову, я увидела вашего друга, стоящего между мною и светом. Я собралась с ним заговорить, когда заметила необычное выражение его лица, настолько необычное, что уставилась на него и не находила слов — казалось, он смотрел с восхищением на меня, или на моего мужа — мне трудно сказать, на кого.

Он стоял прямо, не сутулясь, как обычно («Так что вы тоже за ним наблюдали», — подумал я), и на его лице было написано абсолютное торжество, как будто он наконец добился чего-то, чего ждал и ради чего работал в течение очень долгого времени, и он сказал мне очень медленно и отчетливо: «Следующая очередь будет моя». Я собралась ответить и спросить, что означает его необычное поведение, когда вдруг обнаружила, что через него я вижу лампу, и, прежде чем я пришла в себя от удивления, он исчез. Я поняла это так, что мой муж будет жить, а сам он умрет.

Я сказал ей, что если исходить из того, что мне известно об обоих случаях, ее интерпретация похожа на правду, и мы простояли еще несколько минут, рассказывая истории о привидениях, прежде чем она вернулась домой через свою железную калитку.

Виннингтон медленно поправлялся после своего приступа, хотя еще не мог вставать с постели. Его отношение к миссис Беллами претерпело странное изменение: он еще продолжал каждый день спрашивать меня, видел ли я ее у почтового ящика и что она говорила о себе, но он больше не высказывал сожаления, что не чувствует себя достаточно хорошо, чтобы сопровождать меня в этом направлении и познакомиться с нею; напротив, его поведение наводило на мысль, что он и она разделяют какую-то тайну, в которой нет места для меня.