Источник миров. Ось времен - [46]

И внезапно все кончилось.

Оглушенный пронзительной внезапной тишиной в мозгу, Сойер приподнялся на локтях и услышал, как что-то звякнуло на стеклянном полу. Сойер понял, что рядом с ним валяется тонкий, блестящий металлический диск.

Передатчик.

Не осмеливаясь поверить этому, он прижал руку к голове… Ничего. Он был свободен.

Когда Сойер отпустил Альпера, тот медленно перекатился на бок, выпрямился и затих. Тяжелая голова в улыбающейся маске Изиера запрокинулась и смотрела прямо вверх. Серые глаза в прорезях маски уставились прямо на Сойера, но не видели ничего. Возраст всегда был трагедией Альпера — но теперь он уже никогда не станет старше, чем был.

Сойер долго смотрел на мертвеца, затем поднял голову. Затри шел к нему по стеклянному полу. За ним у сломанной стены стояла и смотрела на Сойера Клей. Она неуверенно подняла руку, когда встретилась взглядом с Сойером, и он улыбнулся ей. Он не мог двигаться, он слишком устал.

Но теперь все было позади. Он осмотрелся вокруг. Разрушенный Источник был теперь всего лишь грудой расплавленного металла. И где-то за ним, в другом измерении, остался навсегда потерянный его собственный мир — Земля.

Это было неотвратимо. Сойер сделал все, что мог. Он сделал свое дело.

Где-то невообразимо далеко, в другом пространстве, некто в офисе города Торонто напишет на его досье: “Закрыто”.

Сойер покачал головой, отгоняя это видение. Теперь у него только Хомад. На Хомаде можно тоже хорошо жить — а ему больше ничего не оставалось. Он повернулся к Клей, ожидавшей его. С трудом Сойер поднялся на ноги.

Человек может делать свое дело в любом мире. Сойер знал, что Землю он не забудет. Он подумал, что всякий раз, когда сильно напьется, он будет говорить о Земле. Если на Хомаде есть вино, подумал он, то он должен напиться и бубнить окружающим о Земле, о ее зеленых полях, о морях. Во всяком случае, к нему снова вернется Земля, и он сможет долго говорить о ней, говорить нежнее, чем тогда, когда сам жил на ней… Но он был молод. Перед ним долгая жизнь. Все может быть хорошо, если он постарается.

Улыбающаяся маска Альпера смотрела, как Сойер неуверенно шел над клубящимся золотым туманом бездны к Затри… и к Клей.

ОСЬ ВРЕМЕН 1. Встреча в Рио

Все это никогда не происходило, и теперь я могу это доказать. Но Ира Де Калб заставил меня ждать биллион лет, прежде чем я смог написать эту историю.

Итак, я начал с парадокса. Но главный парадокс заключается в том, что в этой истории нет ни одного парадокса. Вес в ней происходит по законам логики. Не логики человека, конечно. Не логики этого времени и пространства.

Я не знаю, совершат ли люди снова когда-нибудь такое путешествие, какое совершали мы, путешествие в это скрещение различных измерений, где вечно плавают миры, плавают вечно и никогда, плавают в пространстве и вне его, плавают по оси, протянувшейся через время от самого начала до самого конца. От самого начала, от первых туманностей, где начала конденсироваться материя, до самого конца, до абсолютной энтропии, когда вся структура космоса рухнет и превратится в хаос, тянется эта ось. От рассвета до заката. От начала до конца. И как наш материальный мир нанизан на ось пространства, тянущуюся через всю Вселенную, так сфера времени нанизана на свою ось, ось времени.

Я этого никогда не мог понять до конца. Это выше моего понимания. Потребовались объединенные знания трех великих цивилизаций, разделенных во времени, чтобы создать такую концепцию, в которую даже сама Вселенная входит лишь как незначительный параметр.

И даже этого оказалось недостаточно. Понадобилось лицо Эа — которое я никогда не смогу описать более или менее удовлетворительно.

Хотя я видел это лицо. Я видел его, сияющее в пурпурных сумерках заката, говорящее со мной шумом ветра, вечно несущегося над мертвой пустынной Землей в те времена, которые еще наступят. Я думаю, что Лицо вечно будет находиться там, на пустой поверхности мертвой планеты, и смотреть, как бесконечные дни сменяют ночи, долгие, как годы. Останутся звезды, и останется земля — могильный памятник людям, и Лицо останется, останется навсегда. Я был там. Я видел его. Был ли? Буду? Могу быть? Я уже не знаю.

Но из всех историй, рассказанных на Земле, эта больше всего заслуживает, чтобы ее рассказали.

Вес началось с того, что я был вовлечен в эксперимент. Теперь, когда я понимаю, что настоящее, прошлое и будущее — всего лишь каменные плиты тротуара, порядок которых может быть нарушен, я знаю, что первый шаг был сделан два месяца назад.

Это было в этом времени и в этом пространстве. Вернее, во времени и пространстве, которые существовали два месяца назад…

Что такое жизнь?

Для меня это Большая Гонка. Начинается она при твоем рождении. Ты вскакиваешь на тобогган, мчишься с горы, а в конце падаешь. Но ты можешь сделать только один заезд. Бесполезно требовать еще одну попытку. Тебя просто оттолкнут, так как много людей ждет своей очереди. Тебе дается всего лишь лет сорок-пятьдесят. И это все.

Я еду на тобоггане уже тридцать пять лет. Джереми Кортленд. Джереми Кортленд из “Деневер Порт, Фриско Пьюз, Бюллетень ЭйЭм, ЭйПи, Тайм, Кольер” — иногда штатный сотрудник, иногда на подхвате. Я наклонялся с тобоггана, пытаясь сорвать плоды с пролетающих мимо плодовых деревьев. Иногда довольно своеобразные плоды. Я много ездил по миру.