Источник - [106]

В операционной на Росса надели зеленый хирургический халат с маской и велели держаться в стороне. Лорен переложили с каталки на стол. Внезапно подала голос сестра:

— Кесарево может и не понадобиться.

Гундерсон отвлеклась от мытья рук.

— Почему?

— У нее отошли воды.

Акушерка, которая присутствовала скорее по традиции, чем из необходимости, выступила вперед. Глаза пожилой женщины над маской чем-то напомнили Россу сестру Шанталь. Мудрые, полные сочувствия, эти глаза, казалось, повидали абсолютно все. Она осмотрела Лорен и улыбнулась. Улыбка понравилась Россу: в ней чувствовалась уверенность и надежда на лучшее.

— У нее отошли воды. Сейчас начнет рожать.

— Вы уверены? — спросила Гундерсон, подходя к столу, где были разложены инструменты.

Она потянулась за скальпелем.

— Уже началось, — сказала акушерка. — Раскрытие почти три с половиной дюйма. — Не ожидая ответа Гундерсон, она закрепила на головке младенца датчики и бросила взгляд на монитор. — Сердцебиение в норме. — Она указала на инструменты Гундерсон. — Не нужно. У нее схватки.

— Она ведь в коме, — удивилась сестра.

— Ее тело функционирует, — ответила акушерка. — Думаю, она справится.

Гундерсон засомневалась, тем не менее скальпель отложила.

Росс восхищенно наблюдал, как Лорен стала тужиться, и следующие двенадцать минут акушерка уговаривала ребенка выбраться наружу. Наконец она радостно вскрикнула, и малыш появился на свет. Акушерка подняла девочку и, передавая педиатру, спросила у Гундерсон:

— Сколько недель ребенку?

— Двадцать шесть.

— Невероятно. Я принимала тысячи родов — малышка, пожалуй, мелковата, но совсем не выглядит недоношенной.

Педиатр осматривал ребенка в дальнем углу операционной, а Росс наблюдал за Лорен. Она выглядела такой умиротворенной, что Росса словно накрыло волной любви и грусти. Услышав первый крик дочери, ему захотелось кричать вместе с ней. Он подошел ближе, и ребенок закричал опять, громче. Сестра протянула ему дочку и, взяв ее на руки, Росс задумался, как же назвать это чудо, этот триумф жизни. Когда-то они договорились с Лорен, что если у них будет мальчик, то имя выберет она, а если девочка — он.

— Росс! — сдавленным и задыхающимся голосом позвала Гундерсон.

Он оглянулся на операционный стол. Все смотрели на него с белыми лицами, ожидая реакции. Сердце Росса словно куда-то провалилось. Он вспомнил нимф: когда одна рождается, другая должна умереть. Какой-то миг он не мог заставить себя поднять глаза, но потом дочь, которую Росс держал на руках, придала ему сил, и он посмотрел на жену.

Глаза Лорен были открыты.

— Она открыла их, когда малышка заплакала, — сказала Гундерсон, проверяя коленный рефлекс. — Рефлексы тоже в норме. — Ее голос дрожал от избытка чувств. — Не может быть. Это какое-то чудо. — Она погладила левую ступню Лорен, и та отдернула ногу. — Вернулась чувствительность.

Росс подошел ближе. Глаза Лорен неотступно следовали за ним.

— Где я была? — прошептала она еле слышно.

Росс опустился на колени у стола — он боялся, что ноги перестанут его слушаться.

— Не важно. Ты вернулась. — Он показал ей ребенка. — А еще познакомься: это наша дочь Шанталь.

ГЛАВА 86

Шесть месяцев спустя.

Когда самолет совершил посадку в Международном аэропорту имени Хорхе Чавеса, Росс улыбнулся Зеб. Многое изменилось с тех пор, как они прилетели в Лиму с сестрой Шанталь.

Ему было непросто оставить Лорен и малышку, но в этот раз Росс уезжал лишь на пару дней, и ему очень хотелось повидаться с Хэкеттом — хотя и не так сильно, как Зеб.

Те шесть месяцев, что Росс был поглощен заботами о Лорен и Шанталь, Зеб и Хэкетт неустанно трудились над их проектом в Перу. Впрочем, время от времени они наведывались в Штаты для переговоров с нью-йоркскими банками, а заодно чтобы повидать Лорен и маленькую крестницу Зеб.

На прошлой неделе Лорен и Зеб триумфально выступили в Библиотеке Байнеке с докладом о теперь уже официально завершенном переводе большей части манускрипта Войнича. Академические круги согласились, что последний раздел, написанный на синтетическом языке, невозможно перевести без дополнительных материалов. В своем выступлении ни Лорен, ни Зеб так и не раскрыли имени автора и ни словом не обмолвились о том, что текст — не простая аллегория.

Хэкетт ждал их в аэропорту, загорелый и подтянутый, совсем не тот бледный астматик, что подошел к ним когда-то в Кахамарке. Зеб с таким восторгом кинулась в его объятия, что последние сомнения Росса в серьезности их отношений улетучились.

Хэкетт пожал Россу руку и обнял его.

— Как Лорен и малышка?

— Отлично.

«И это правда», — подумал Росс. Все и правда шло отлично. Лорен полностью поправилась, а Шанталь просто чудо. Она родилась маленькой, но сейчас вес был уже в пределах нормы; когда вырастет, она будет высокой девочкой.

— А как дела здесь?

— Все готово. Пойдем, я покажу.

Хэкетт отвез их в офис, который они с Зеб анонимно арендовали в Лиме. В центральной комнате к пробковой доске была приколота карта мира. Красные булавки окружали большой кусок амазонских джунглей на территории Перу, а между булавками была натянута резинка. Росс улыбнулся. Строго посередине этого участка должен был пройти трубопровод «Аласкон ойл». Теперь нефтяникам придется проложить его в обход или отказаться от проекта. На столе лежала стопка бланков с эмблемой в виде ступенчатой пирамиды — зиккурата, сложенного из золотых кирпичей. Хэкетт отпер ящик, достал чек и протянул Россу.