Истины бытия и познания - [64]
Материалистический атеизм главы Моссолита, по мнению М. А. Булгакова, бессилен перед духовным мраком.
Но когда Воланд услышал, что попал в страну, где в каждом окне сидит, может быть, по атеисту, он не стал упускать возможности насладиться тем, как люди ругают и смеются над «стариком Иммануилом», имя которого переводится как «с нами бог». Он обнаружил невиданно откуда свалившегося на его голову счастье в виде союзника — сплошного общества атеистов. По тому, что Воланд называет Канта по имени, можно предположить, что спорили они за завтраком долго и, главное, неудачно для Сатаны. «Беспокойный старик» с дурацким, по мнению Дьявола, именем, приводит его в тихое бешенство через столетия и, пожалуй, даже постоянно. Раздражение не остыло и не остывает даже через века. Силу Кантовского доказательства Сатана понимает хорошо. Поэтому то, что население целой страны не признает морального доказательства бытия Бога, не просто успокаивает Дьявола, а приводит в чертовский восторг и волнение! Шиллер и Штраус, Маркс и их адепты — это лишь отдельные умники, а вот население целой страны — это да! У Сатаны возникает, видимо, даже шальная мысль: «Началось!? Как же так без меня… Кто же, если не я?!» У него от радостной эйфории начинает кружиться голова, даже начинает от сатанинского счастья слегка подташнивать, состояние близкое к тому, какое возникло у Ивана Савельевича Варенухи, когда он получил в туалете парка рядом с театром Варьете от кота Бегемота второй удар по уху одновременно с раскатами грома. На векторе тварного времени это произойдет позже (может, это и есть тайная месть Сатаны за эти испытываемые сейчас минуты неуправляемой радости и волнения). Однако в масштабах вечного бытия время темпорально: там нет деления на прошлое, настоящее и будущее, как об этом прекрасно изложил в своих утешениях философией античный «ЗК» и поэт Аниций Манлий Северин Боэций. Рукописи не горят, иногда, к сожалению Воланда, даже от адского огня преисподней. От несколько неожиданной информации Берлиоза в мозгу Повелителя Зла возникли смутные подозрения, что появился кто-то более могущественный, чем он в области зла, лжи и уродства, что кто-то может претендовать на его престол Властелина тьмы. Две мысли-предположения пошли параллельным курсом в голове Сатаны, соприкасаясь, толкаясь и стараясь опередить друг друга. Первая — что в его собственном окружении появился оборотень, который пытается сыграть с ним такую же гадкую шутку, которую он в свое время организовал Творцу. Нет, свою камарилью Черт знал (не в пример Богу, который не ведал, что творил) очень хорошо. Поэтому мысль о мятежных чертях быстро истощилась, на глазах захирела, в ежечасье зачахла, замедлила бег, стала отставать и скоро растворилась во мраке где-то далеко позади. Другая мысль прыгнула вниз и вонзилась прямо в сердце. И екнуло оно, екнуло от подозрения, что Бог-отец не остановился на человеке, на этом антиподе ангелов («падшем ангеле»), ставшем яблоком раздора. Неужели, Бог, уже сотворивший на свою голову всяких там ангелов, архангелов, прочих чинов и людей, мелькнула шальная чертовская мысль. Он сотворил еще что-то более «падшее», чем сам Воланд и люди. Сатана от этой блудливой, его самого поразившей догадки хлопнул растерянно руками по бедрам, рассмеялся как-то горько, отчего скошенный вниз рот стал еще более кривым, и мысленно (устало, вяло и горько) воскликнул: «Вот неймется Ему…»
Понятен нам, очень понятен интерес Воланда к роману мастера о Га-Ноцри и Понтии Пилате. Сатана у Бога не может спросить о Его новых творческих замыслах, ибо Тот не допускает его до очей своих ясных (даже с ипостасью Бога-сына приходится общаться через посредничество этого глупца Леви Матвея, мечтающего о сплошном царстве света, где нет теней), а пути Господа не исповедимы. Но люди, среди которых встречаются иногда очень талантливые, даже талантливее, чем сам Черт, могут понять хитрый замысел Бога-отца. Не случайно же Воланд устраивает ежегодный бал-смотр таких людей, не без причины же нужны ему души людей. Все просто: люди и есть те достойные союзники, с помощью которых Сатана может бросить вызов Богу. Дьявол полон радости, удивления и недоумения, надежд и сомнений, интереса, тревожного раздумья и испуга. Все вдруг так перемешалось. Голова идет кругом: и восторг, и возбуждение, и подозрения, и опасения. В своих догадках и предположениях можно пойти очень далеко, допуская у Воланда даже такую для него невозможную мысль о своей неправоте, когда он еще в то допрофанное время приревновал своего Господа к новосозданному Им человеку, не подозревая, что присутствовал и помогал при творении Существа, которое в своих благостях и зле превзойдет и своего Творца, и своего искусителя — Сатану, что этот жалкий корм для могильных червей будет за какие-то мизерные времена человеческой жизни успевать сочинять такое, воспринять которое не успевают ни душа Бога, ни ум Черта.
После распада Советского Союза страны бывшего социалистического лагеря вступили в новую историческую эпоху. Эйфория от краха тоталитарных режимов побудила исследователей 1990-х годов описывать будущую траекторию развития этих стран в терминах либеральной демократии, но вскоре выяснилось, что политическая реальность не оправдала всеобщих надежд на ускоренную демократизацию региона. Ситуация транзита породила режимы, которые невозможно однозначно категоризировать с помощью традиционного либерального дискурса.
Серия «Фигуры Философии» – это библиотека интеллектуальной литературы, где представлены наиболее значимые мыслители XX–XXI веков, оказавшие колоссальное влияние на различные дискурсы современности. Книги серии – способ освоиться и сориентироваться в актуальном интеллектуальном пространстве. Неподражаемый Славой Жижек устраивает читателю захватывающее путешествие по Событию – одному из центральных концептов современной философии. Эта книга Жижека, как и всегда, полна всевозможных культурных отсылок, в том числе к современному кинематографу, пестрит фирменными анекдотами на грани – или за гранью – приличия, погружена в историко-философский конекст и – при всей легкости изложения – глубока и проницательна.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
Энди Мерифилд вдыхает новую жизнь в марксистскую теорию. Книга представляет марксизм, выходящий за рамки дебатов о классе, роли государства и диктатуре пролетариата. Избегая формалистской критики, Мерифилд выступает за пересмотр марксизма и его потенциала, применяя к марксистскому мышлению ранее неисследованные подходы. Это позволяет открыть новые – жизненно важные – пути развития политического активизма и дебатов. Читателю открывается марксизм XXI века, который впечатляет новыми возможностями для политической деятельности.
Книга Пола Стретерна «Деррида за 90 минут» представляет собой краткоеописание биографии и идей Дерриды. Автор рассказывает, какое влияние эти идеи оказали на попытки челевечества понять смысл своего существования в мире. В книгу включены избранные места из работ Дерриды и перечень дат, позволяющих получить представление о роли Дерриды в философской традиции.
Книга приближает читателя к более глубокому восприятию эстетических ценностей Японии. В ней идет речь о своеобразии японской культуры как целостной системы, о влиянии буддизма дзэн и древнекитайских учений на художественное мышление японцев, о национальной эстетической традиции, сохранившей громадное значение и в наши дни.
Профессор Тель-Авивского университета Биньямин Файн – ученый-физик, автор многих монографий и статей. В последнее время он посвятил себя исследованиям в области, наиболее существенной для нашего понимания мира, – в области взаимоотношений Торы и науки. В этой книге автор исследует атеистическое, материалистическое, светское мировоззрение в сопоставлении его с теоцентризмом. Глубоко анализируя основы и аксиомы светского мировоззрения, автор доказывает его ограниченность, поскольку оно видит в многообразии форм живых существ, в человеческом обществе, в экономике, в искусстве, в эмоциональной жизни результат влияния лишь одного фактора: материи и ее движения.