Истинный канон желтого двора - [9]
Книга «Основные положения искусства вращающейся ладони Восьми триграмм»
(Багуа чжуаньчжан цюаньшу ганьяо)
Ли Цзымина (первый том)В то время это было место не для простых людей, оно даже относилось не к Пекину, а находилось в центральном подчинении. Но тогда я работать не захотел и в 1965 году ушел оттуда в армию, в воздушные силы, и прослужил до 1968 года, когда началась Культурная революция. Поскольку я работал в военных органах, вначале было еще терпимо, но потом и там пошли кампании по критике и все в таком роде, поэтому я ушел из армии и вернулся в Выставочный центр прежнего Советского Союза, его в свое время Россия помогала строить. Кажется, в 1964 году Хрущев и Мао Цзэдун не поладили, и название поменяли на Пекинский выставочный зал (Бэйцзин чжанланьгуань). Тогда было трудно с работой, но я из армии пришел, а это место еще и совсем рядом с домом было.
«Старанием можно восполнить неумелость. Превосходному ученику внутреннего круга Юньцзяну. На память преемнику в четвертом поколении». Дарственная надпись на первом томе
«На долгую память достойному продолжателю Юньцзяну. Усиление себя не прекращается. В дар от учителя Ли Цзымина». Дарственная надпись на втором томе «Багуа чжуаньчжан цюаньшу ганьяо»
Во время Культурной революции (1966–1976) чего только не творилось, все традиционное, включая ушу, подвергалось гонениям, как никому не нужное старье, поэтому ничем таким заниматься открыто возможности не было. На исходе Культурной революции было уже не так строго, в 1974 году я совершенно случайно встретился с Ли Цзыми-ном, он проводил тренировки как раз перед зданием, в котором я работал, в служебном скверике. Я ему понравился, и мне он тоже нравился все больше и больше. И когда он предложил у него заниматься, я, конечно же, сразу согласился и так стал заниматься багуачжан (Ладонь Восьми триграмм).
Мой учитель – прекрасный человек высочайшей культуры – оказал на меня огромное влияние. Он еще в период Республики работал с коммунистической партией и всегда помогал людям. Раньше он был очень богат, владел большим количеством сыхэюань [9] , но ради помощи другим продал их все один за другим. Остался только тот, в котором он сам с семьей жил, да и этот дом принадлежал не ему, а старшему брату его жены, у которого не было ни жены, ни детей. У Ли Цзымина детей было много, поэтому брат жены помогал им детей растить.
Учитель и его жена, Сянь Цихуа, очень хорошо ко мне относились. Мы встретились в 1974 году, а в 1975-м он подарил мне два тома своей книги по багуачжан «Основные положения искусства вращающейся ладони Восьми триграмм» (Багуа чжуаньчжан цюаньшу ганьяо), которые собственноручно подписал для меня. Культурная революция тогда еще не закончилась, поэтому писать «ученику» было нельзя, и сначала он написал «товарищу Юньцзяну», а впоследствии добавил: «превосходному ученику внутреннего круга Юньцзяну, преемнику в четвертом поколении» и уже в 1990 году поставил печать. Я был единственным из его учеников, кому он подарил эту книгу с собственноручными дарственными надписями кистью.В начале 1990-х годов, еще при Горбачеве, меня пригласили работать в России и я несколько лет с большим удовольствием занимался с русскими учениками, а в 1994 году мне пришлось вернуться в Пекин, так как у мамы серьезно ухудшилось здоровье. Потом постепенно и в Китае у меня стали появляться ученики-иностранцы – японцы, американцы, итальянцы.
Мне очень приятно, что за рубежом растет интерес к китайской культуре и все больше приезжает учеников, но я ничего не делаю, чтобы стать более известным, ничего не пишу, не даю рекламы, в Интернете практически не бываю, у меня нет своих сайтов, своей школы. Люди просто узнают обо мне, приезжают или письма пишут, просят приехать, и я учу их в духе традиционного ушу, пока им интересно, или они меня приглашают на семинары к себе. Все, кто приходит ко мне, обучаются одинаково. Неужели если ты мне больше заплатишь, я буду тебя учить как следует, и прогоню ученика без денег? Все тренируются на одних и тех же занятиях, вне зависимости от их платежеспособности и счета в банке. Но если ученик состоятельный, неужели он не внесет свой вклад – учителю ведь тоже надо есть, но я не стану благодарить за деньги или упрекать за то, что мне их не дают. В Китае так было заведено с давних времен, в древние времена ученик в случае материальных трудностей мог и жить в доме учителя вместе с его семьей. Ведь культуру невозможно пересчитать на деньги. Сколько стоит один цзинь культуры? Нет никаких критериев. И только то, чему невозможно найти материальный эквивалент, можно называть культурой. Поэтому, когда меня спрашивают, не важно, из какой страны, о стоимости моих занятий, я никогда не называю никаких сумм, просто говорю – на ваше усмотрение. Я буду доволен, если мне заплатят, но буду рад учить и без платы.
Мне не раз предлагали организовать школу, помочь с инвестициями, но мне это неинтересно, и я думаю, что нельзя учить традиционному ушу по программе. В школе должен быть определенный курс обучения и оплата за обучение, отчетность, программа занятий, срок выпуска. Но все, что связано с внутренней культурой, требует долговременного взращивания без привязки к определенным целям. В школе это невозможно, а я хочу по-настоящему передавать традиционную культуру.
