Истинная пара: третьим будешь? - [3]

Я-то думала, что мне уготовлена судьба матриарха. Старшая дочь второй сестры, вынужденный целибат и управление кланом. Так повелось издавна, так должно было быть и в этот раз. А вот нет. Вон как судьба распорядилась! Оборотни, номер класса люкс, лепестки роз на кровати. Свадьба по принуждению. Секс по расписанию. Небось у Ромео две-три любовницы, а мне будет отведена роль примерной жены, которая и приберётся, и борщ сварит, и детишек нарожает — маленьких барсиков… А сейчас Хортов рвётся поскорее исполнить супружеский долг потому, что папенька велел. Силы меня лишить хотят побыстрее — вроде как и мирное соглашение соблюли, и ведьму в дом не привели. Остерегаются. Небось думают, что мы такие поганые и вероломные, начнём их травить и изводить изнутри…

Не зря, кстати, думают.

Нет, конечно, я не буду их целенаправленно изводить. Пока. Посмотрю ещё. Сила силой, а травки никто не отменял! Нас, девочек, не особо учили магическим жестам и формулам, зато мама с бабушкой весьма строго натаскивали по травам и целительству. Так что заставить венчик взбивать яйца в миске я смогу с большим трудом, а вот отравить кого-нибудь или усадить в нужнике на целый день — это раз плюнуть!

— Приехали, рыжая!

Я шумно вздохнула. Это прилагательное начинало меня раздражать. Я, конечно, рыжая. Мы все в семье рыжие, спасибо маме. Но зачем так настойчиво звать меня по цвету волос?

— У меня ведь и имя есть, — напомнила я Роману, прищурившись. — Читал же, когда подписывал книгу актов гражданского состояния!

— Юльчик, не сердись, мой маленький!

Час от часу не легче! Теперь я Юльчик, да ещё и маленький! Мы только полтора часа как знакомы, блин! Что за фамильярность? Совсем, я смотрю, они в Москве страх растеряли… Нельзя так с ведьмами, особенно из такого древнего и могущественного рода, как Велизаровы. Давно мы оборотней уму-разуму не учили… Эх, папа строго-настрого запретил магичить на Хортовых, но мама в разговоре по душам велела не давать себе наступать на ноги. Папа, конечно, в семье главный, но заправляет всем мама.

Интересно, все эти «рыжие», «Юльчики» и «маленькие» — это можно расценивать, как попытки наступить на ноги?

Ромео тормознул машину у высокого красивого здания, чем-то похожего на Московский университет на Воробьёвых горах. Сейчас въедет на парковку и остановится. Как раз подходящий момент. Подождав, когда муж поставит машину на одно из свободных мест в освещённом бледными неонами холодном подвале и заглушит мотор, я сложила пальцы в фигу и произнесла тихонько, совсем неслышно:

— Шам-ташам-илишам.

Этому простенькому заклинанию научила меня ныне покойная прабабка Ульяна, в честь которой меня и назвали. Она выделяла меня среди стайки остальных правнучек и пророчила большое будущее в колдовстве, совершенно не понятно почему. Про «шам-шам» не знала даже мама. А действовал он сильно и со своеобразным юмором: надо было просто подумать про нечто абстрактное, например, «напугать Ромео».

В машине включилось сразу всё: дальний свет, поворотники, дворники, сигнализация, навигатор и магнитола. Мой благоверный дёрнулся, вытащил ключ из кармана, принялся жать на кнопку, но BMW жила своей жизнью, весело бибикая на всю парковку и завывая что есть мочи. Ромео закатил глаза к потолку и, видимо, понял откуда ноги растут у этого цирка. Взглянул на меня. Я снова порадовалась, что он не обучен колдовству и не может убивать заклинаниями. Впрочем, в произнесённой им формуле явственно слышались неприличные слова, которые у нас в Муходвинске даже сантехники стесняются говорить вслух. Сделав вид, что не расслышала, я сказала, перекрикивая «Скорпионз» из радио:

— Милый Рома, мне очень хотелось бы, чтобы ты обращался ко мне поучтивее и без лишней развязности, ибо мы, хоть и женаты, почти незнакомы.

Был бы Хортов чуть несдержанней — моя смерть породила бы новый виток вражды между двумя кланами. Я даже испугалась на мгновение, что он просто протянет руку и удушит меня в машине, ставшей исчадием ада. Но Ромео лишь упомянул мою маму — наверное, здоровья пожелал — и снова стал колупаться с ключом. Пожав плечами, я подняла правую руку и принялась разглядывать красивый французский маникюр, который мне сделали сегодня утром. Мне не к спеху, я подожду. «Шам-шам» кнопочками не выключить.

Наконец Ромео сдался. Раздражённо бросил, не глядя на меня:

— Успокой машину, и я подумаю!

— Прости, что? Плохо слышно! У тебя такая громкая сигнализация! — ответила я ему со всей невинностью в голосе, на которую только была способна.

Хортов вдохнул, выдохнул, очевидно, в поисках дзена, и процедил сквозь зубы:

— Хорошо, договорились. Только отключи всё это, ради всех твоих языческих богов!

— Мой бог — Великий Шабаш! — улыбнулась я и прошептала одними губами: — Шам-ташам-илишам.

Наступила благословенная тишина. В которой раздался голос Ромео, полный трагической безнадёги:

— За что, Бастида, Кошачья мать? За что мне это испытание ведьмой?

Глава 2. Какая Марья без Ивана?

Гостиничный номер поразил меня в самое сердце. После лёгкой победы над моим Ромео свадебный люкс стал своеобразной триумфальной аркой. За эту романтику я могла бы, пожалуй, даже простить Хортова. Во всяком случае, подумать над прощением.