Исследования о самовольной смерти - [35]

Петр помолчал, подумал, потом резко проговорил: «иди ложись в постель».

У того же писателя можно найти следующий интересный факт, почерпнутый им из «Moniteur officiel» за 1791 год: Императрица Екатерина II, нуждаясь в новобранцах, издала указ, в котором объявлялось, что всё Русские подданные, которые вступят добровольно в ряды войска, получат свободу. Последствием этого указа было то, что крепостные крестьяне целыми массами стали поступать вольноопределяющимися в армию. Дворянство подняло вопль и Екатерина II-я, снизойдя к просьбам землевладельцев, отменила свой указ и приказала всем крепостным вернуться снова к своим господам. Многие однако не захотели подчиниться этому новому указу, и опасаясь гнева своих господ, окончили жизнь самоубийством [90])…

В начале нынешнего столетия в России умер от самоубийства Александр Николаевич Радищев талантливый и беспокойный мечтатель, не оставивший, впрочем, после себя никаких особенно замечательных трудов. В свое время книга Радищева «Путешествие в Москву» наделала много шума; она была причиною его несчастья и кратковременной славы. Екатерина сама прочитала эту книгу и за ее горькую возмутительную сатиру предала Радищева суду. Сенат приговорил его к смертной казни, но Государыня смягчила приговор и Радищев был сослан в Сибирь.

Все прочли книгу Радищева, но вскоре и забыли ее.

Император Павел I вызвал Радищева из ссылки, вернул ему дворянство и чины и обласкав его, взял с него обещание не писать ничего против Правительства. Радищев сдержал свое слово и во всё время царствования Павла I не написал ни одной строчки. Но в царствование Александра I он был определен в комиссию составления законов и здесь с юношескою пылкостью снова принялся за свои прежние мечтания. Граф Завадовский с дружеским упреком заметил ему, что в его года и при седых волосах не следует так увлекаться бесплодными мечтаниями, при этом Граф выразился в том смысле, что и Сибирь не охладила Радищева. Огорченный мечтатель возвратился домой и отравился.

Пушкин в своей статье о Радищеве утверждает, что мысль о самоубийстве постоянно преследовала Радищева с тех пор, как в Лейпциге он присутствовал при мучительной кончине своего молодого друга У такова, умершего на 21 году жизни от последствий невоздержанной жизни. Осужденный врачами на смерть, Ушаков равнодушно и спокойно услыхал свой приговор, но вскоре физические муки стали столь не выносимы, что он захотел ускорить приближение смерти и потребовал яду, но Радищев помешал ему отравиться и Ушаков умер естественною смертью в страшных мучениях. С этих пор мысль о самоубийстве сделалась любимою темою размышлений Радищева. Он написал философское рассуждение «О человеке и его смертности и бессмертии» изд. в 1807 г. Пушкин находит, что умствования его пошлы, а слог тяжелый и вялый. В этом сочинении проглядывает увлечение теориями и взглядами Гельвеция.

В течении своей жизни Радищев постоянно сам предсказывал, что кончит свою жизнь самоубийством и наконец это предсказание сбылось, когда всего меньше можно было ожидать его исполнения.

В издании 1832 года Свода законов в силу статей 347, 348 и 349 оконченное самоубийство влекло за собою лишение христианского погребения, если не было доказано, что самоубийство последовало в состоянии безумия или беспамятства. Таким образом наше Русское светское законодательство, как и церковное различало вольное, сознательное самоубийство от бессознательного. Это деление самоубийства сохранилось и в современном нашем праве, не смотря на господствующее в настоящее время в медицине воззрение па самоубийство, как на деяние совершающееся всегда под влиянием не нормального состояния мозга и какого-то особенного молекулярного движения частиц мозга. Так профессор Судебной медицины Казанского Университета Гвоздев в своем труде «о самоубийстве с социальной и медицинской точек зрения» проводит мысль, что самоубийство всегда есть ничто иное, как проявление умственной деятельности, достигшей последних границ своей ненормальности [91]).

«Как за ближайшую причину всякого по-«жара мы принимаем вообще огонь», говорит профессор Гвоздев, в другом месте (стр. 30 idem): «так за ближайшую причину всякого самоубийства «мы не можем, хотя бы употребили всю силу разумения своего, принять другой причины, кроме «изменения нормальной мозговой деятельности». В заключение своей брошюры Гвоздев говорит: «самоубийство совершается только помешанными, т. е. больными, а потому считать какую бы то ни было болезнь преступлением и налагать за эту болезнь наказание, значит возвратиться к воззрениям давно минувших веков».

Впрочем мнение профессора Гвоздева далеко не разделяют самые выдающиеся исследователи самоубийства. Так напр. Бриерр-де-Буасмон [92]) пришел к заключению, что отвращение к жизни является часто главным мотивом самоубийства при отсутствии каких бы то ни было признаков душевного расстройства. А. Lisle в своем замечательном труде Du suicide[93]) положительно опровергает точку зрения Falret и других докторов, рассматривавших всякое самоубийство, как явление болезненного расстройства умственных способностей. Письма самоубийц составляют самый убедительный довод против мнения тех, которые утверждают, что в последние минуты лишающие себя жизни постоянно находятся в бреду, или подвержены очевидному расстройству умственных способностей. Мнение их опровергают не только чистый, ровный почерк писем у многих самоубийц, указывающий на твердость духа самоубийц, но так же и мысли и чувства, выраженные в их предсмертных строках