Исследования о самовольной смерти - [21]

«Обыкновенно, говорит он, считают самоубийство последствием отчаяния и безверия, а потому неизвинительным деянием, тем более, что после его совершения уже не возможен возврат. Но это мнение ошибочно, потому что далеко не всегда самоубийство возникает на почве отчаяния, безверия и ожесточенности». Да к тому же, кто лишает себя жизни, тот этим самым лишает себя возможности вновь грешить, так что стремление к смерти есть полное раскаяние, ибо раскаяние состоит в решимости никогда более не совершать того, в чём раскаялся. Веления природы, разума и религии почти всегда тождественны. Поэтому и преступления против законов природы не должны нас возмущать более, чем преступления против религии. Бог может сотворить чудо — но это не будет нарушением законов природы. Он может повелеть убийство, но тогда оно не будет грехом. Например поступок Самсона с Филистимлянами. Ибо всё, что творит Бог, естественно и согласно с природою вещей. Но с другой стороны слово природа понимается в таком широком значении, что каждый грех кажется противоестественным. По учению Св Августина, всякий порок — противоестествен. По учению Св. Фомы первородный грех свойствен человеческой природе. А так как всё другие грехи вытекают из первородной греховности человека, то и они так же естественны [52]). Нельзя утверждать, что самоубийство есть грех против природы, если под нею подразумевать чувственную природу, потому что многие добродетельные поступки часто противны плотской, чувственной природе. Так же точно нельзя утверждать, что самоубийство противоречит духовной природе, подтверждая этот взгляд тем, что у большинства народов оно осуждается законодательством. Ведь если считать большую или меньшую распространенность известного явления признаком его естественности и разумности, то придется признать разумным идолопоклонство.

Самосохранение конечно основной закон природы, он распространяется на животных еще более, чем на людей, ибо животным не понятны предписания долга. Но и среди животных бывают случаи самоубийства, так пеликаны и пчелы сами лишают себя иногда жизни. Человек же создан по образу Божию и ему дана свободная воля. И если бесстрастное, основанное на опыте, сознание убеждает человека, что источник самосохранения в нём иссяк, он может считать себя свободным от обязанности подчиняться закону самосохранения и делать то, что при других условиях было бы противно этому закону. Самосохранение есть ничто иное как страстное желание действительного или воображаемого блага. С этой точки зрения даже про мучеников нельзя сказать, чтобы они отрицали самосохранение. Правда они губили свое тело, но они верили, что через это достигнут таких вечных высших благ, которых алкало всё их существо. Свобода тоже естественное благо и при том почти не меньшее, чем сама жизнь; поэтому человек не грешит против природы, когда убивает себя, чтобы избежать рабства и лишения свободы. Если бы самоубийство противоречило какому нибудь специальному закону природы и вело бык гибели человеческого рода больше, чем другие грехи, как например развратное сластолюбие, пресыщение, уголовные преступления и проч., то оно не могло бы быть так распространено, потому что оно противно нашей чувственной природе и следовательно не имеет тех преимуществ, которыми отличаются другие грехи, доставляющие нам чувственные наслаждения…

В доказательство же того, что самоубийство всегда существовало, Доне приводит множество исторических примеров.

Врожденные первичные понятия имеют однако над нами такую неограниченную власть, что против них бессильны свобода, закон, привычка и другие двигатели человеческих поступков. Хотя каноническое право и осуждает самоубийство и хотя светское законодательство его преследует, но из этого нельзя еще сделать вывода, что самоубийство противоречит врожденной человеку идее разумного; напротив того всё это только служит подтверждением, что в людях слишком сильно развита наклонность к самоубийству, иначе не за чем бы было законодателям охранять их от этой наклонности. По поводу учения Св. Иосифа, который говорит, что наша душа частица Божества, а потому мы не можем ее покинуть прежде, чем доверивший ее нам Бог не пожелает сам ее отозвать, Доне возражает, что мы можем спокойно покинуть земную жизнь, если это совершается по требованию Бога. А такое требование чувствуется каждый раз, когда жизнь становится для нас невыносимою. Добровольную смерть с христианской точки зрения нельзя уже потому назвать бунтом против воли Божьей, что, умирая, мы не думаем вовсе освобождать себя от Его воли, зная, что и после смерти будем так же находиться в Его власти. По поводу учения Св. Фомы, что самоубийца грешит против общества и государства — Доне возражает, что и монахи и многие частные лица, избегающие общественной службы и живущие только для себя, в таком случае должны бы были считаться преступниками, а между тем никто не станет звать злодеем храброго генерала, который по особому влечению поступит в монастырь. Обязанности человека по отношению к обществу двухсторонние так как всякому праву соответствует известная обязанность — пока человек живет в обществе и пользуется своими правами, до тех пор он должен сохранять свои обязанности по отношении к нему. Удаляясь на всегда из общества, человек перестает пользоваться своими правами и услугами общества. Поэтому нет оснований считать его связанным еще какими нибудь особыми обязанностями по отношению к обществу, тем более, что, умирая, человек ведь не причиняет активного зла обществу, а только ставит себя в невозможность на будущее время быть ему полезным. К тому же большинство самоубийц принадлежит к числу таких людей, которые чувствуют, что жизнь их в тягость им самим и не нужна никому другому. Еще менее самоубийца грешить против самого себя, потому что болезни, старческая слабость и безысходное горе могут сделать жизнь тяжким бременем, освободиться от которого можно только путем самоуничтожения. Врожденное отвращение к смерти так сильно в людях, что без достаточных оснований ни один смертный не лишил себя жизни, хотя иногда, не зная мотивов самоубийства, мы склонны думать, что человек покончил расчеты с жизнью из за пустяков. Однако в действительности этого никогда не бывает. Лишают себя жизни или сумасшедшие, или люди убежденные в неотразимой основательности тех причин, которые побуждают их на самоубийство.