Испытай себя - [84]

— Может, именно поэтому.

— Да, вполне возможно.

Выпустив пар и излив свое негодование, он повернулся к даме средних лет, которая коснулась его плеча, видимо, тронутая всеми переживаниями, выпавшими сейчас на его долю. Тремьен как-то сказал мне, что владельцы либо обожают манеры Сэма, либо ненавидят их. Женщины его любят, мужчин примиряет с ним только его мастерство.

Нолан, стоявший в нескольких футах от нас и мрачно наблюдавший за Сэмом, решил излить на меня свою желчь.

— Я не желаю, чтобы вы постоянно наступали мне на пятки, — с нажимом заявил он. — Почему бы вам не убраться из Шеллертона?

— Я не заставлю вас долго ждать.

— Я сказал Тремьену, что будут большие неприятности, если часть моих забегов он отдаст вам.

— Ах!

— У Тремьена хватило наглости заявить, что это была моя гребаная инициатива, хотя он прекрасно знает, что это была просто долбаная трепотня. — Он уставился на меня. — Не пойму, что нашла в вас Фиона. Я говорил ей, что вы со своим смазливым личиком не что иное, как мешок с дерьмом. Вам давно уже пора дать пинка под зад. Держитесь подальше от ее лошадей, поняли?

Я догадался, что его, как и всех остальных, мутило от той удушливой атмосферы, которая сгустилась в связи с убийством Анжелы Брикел; Нолана к тому же несомненно тяготили воспоминания о недавнем судебном процессе и вынесенном обвинении — одно накладывалось на другое. У меня не было ни малейшего шанса когда-нибудь достичь тех высот в верховой езде, которые он уже давно покорил, и Нолан прекрасно знал это. Образно выражаясь, Фиона никогда не сбросила бы его с седла.

Когда Нолан удалился, на его месте моментально нарисовался Льюис, одаривший меня злобным подобием улыбки:

— Нолану вы как кость в горле, милейший.

— И не говорите.

Льюис еще не успел набраться. Так же как и его брат, он пришел на банкет один, хотя Гарри как-то упомянул разговоре, что Льюис женат, однако его затворница-жена предпочитает оставаться дома, чтобы, не видеть пьяных выходок мужа.

— Нолан привык быть в центре всеобщего внимания, а вы узурпировали его трон, — продолжал Льюис.

— Вздор.

— Фиона и Мэкки теперь уже не с него, а с вас не сводят восторженных глаз. А Тремьен, а Гарет… — Он хитро и как-то искоса взглянул на меня. — Держите свою шею подальше от рук моего братца.

— Льюис! — Абсолютное отсутствие каких-либо братских чувств поразило меня больше, чем его предостережение. — Смотрите, как бы он вам не свернул шею.

— Иногда я его ненавижу, — откровенно признался Льюис и, круто повернувшись, зашагал прочь, считая, что сказал вполне достаточно.

Гости с бокалами в руках то сходились, то расходились, менялись местами, громко приветствовали друг друга, будто не виделись годами, хотя наверняка большинство из них уже встречались на ипподроме во время дневных заездов. С лица Тремьена не сходила широкая улыбка, он с большим достоинством принимал теплые, искренние поздравления. Неожиданно ко мне угрем проскользнул Гарет:

— Он это заслужил, не так ли?

— Несомненно.

— И это заставляет задуматься.

— О чем?

— Я имею в виду, что он только отец. — Он напрягся, пытаясь выразить свою мысль более определенно. — Люди живут парами, ему же, кроме детей и друзей, не с кем разделить свою радость.

— Очень глубокое суждение, — заметил я.

— Я исчезаю. — Ему стало неловко от моего комплимента. — Во всяком случае, я за него очень рад.

Он снова куда-то юркнул, а через минуту вереница приглашенных уже направлялась в импровизированный банкетный зал, гости усаживались на не совсем удобные стулья по десять человек за один стол, в неярком свете горящих свечей листали меню и знакомились со своими случайными соседями. За столом номер шесть мне было выделено место между Мэкки и Эрикой Аптон. Они пришли раньше и уже сидели.

Казалось, Эрика — это сама неизбежность. Впрочем, я подозревал, что до моего прихода Фиона переложила несколько карточек: ее нетрудно было уговорить.

— Это я попросила предоставить мне место рядом с вами, — пояснила Эрика, будто читая мои мысли, — и сделала это, как только узнала, что вы будете сидеть за этим столом.

— Э-э… А почему, позвольте спросить?

— Неужели вы так не уверены в себе?

— Все зависит от того, кто со мной рядом.

— А сами по себе? Когда вы один?

— В пустыне уверенности хоть отбавляй, а вот наедине с карандашом и бумагой — наоборот.

— Разумно.

— А вы? — спросил я.

— На подобного рода вопросы я не отвечаю.

По ее чопорному голосу и церемонной посадке головы я понял, что уступок не будет и мне предстоят суровые испытания, нечто вроде налета тяжелых бомбардировщиков.

— Я бы мог взять вас с собой в пустыню.

Она оценивающе посмотрела на меня долгим пронизывающим взглядом.

— Надеюсь, это не акколада?

— Предложение.

— Со времени нашей прежней встречи вы поднабрались храбрости.

Эрика умела, сказав свою последнюю реплику, оставить собеседника с открытым ртом и не дать ему возможности ответить. Удовлетворенная, она повернулась к Нолану, сидящему рядом с ней с другой стороны. Я заметил, что Мэкки радостно улыбается.

— Нашла коса на камень, — поздравила она меня.

Я разочарованно покачал головой.

— Если бы я умел писать, как она… или скакать, как Сэм, как Нолан… если бы я хоть что-нибудь мог делать так мастерски, то был бы счастлив.