Испытай себя - [14]

— Ухитрились вляпаться в кучу дерьма, не так ли? — громыхнул он с порога, однако без злобы, даже с оттенком дружелюбия. — Дорог вам мало, а?

Мэкки, оправдываясь, вновь завела свою пластинку насчет лошади, причем говорила так, будто репетировала заранее.

Мужчина, вошедший вслед за Тремьеном, являл собой как бы смазанную копию первого: тот же рост, то же телосложение, почти те же черты лица, однако я не ощутил в нем внутренней силы и природной задиристости, свойственных Тремьену. Это Перкин, подумал я. Скорее всего, он сын Тремьена.

Копия, обращаясь к Мэкки, раздраженно молвила:

— Почему ты не поехала в объезд? Нужно совсем лишиться рассудка, чтобы в такую погоду ехать напрямую.

— Утром все было нормально, — возразила Мэкки. — К тому же я всегда езжу этим путем. Всему виной эта лошадь…

Взгляд Тремьена скользнул по моей персоне.

— Вот вы и добрались сюда. Прекрасно. Вы со всеми знакомы? Мой сын Перкин. Его жена Мэкки.

Я же, насколько помню, предполагал, что Мэкки либо жена самого Тремьена, либо, возможно, его дочь, но никак не думал, что она его невестка.

— А по какому поводу на вас смокинг? — уставился на меня Тремьен.

— Мы промокли в той канаве, — коротко ответил за меня Гарри, — и ваш друг писатель одолжил нам сухую одежду. Себе он выбрал смокинг, мне же не доверил, хитрец, вот и приходится щеголять в его купальном халате. На Ингрид — его лыжный костюм, а Фиону он экипировал с ног до головы.

По лицу Тремьена промелькнула тень смущения, однако он не стал вдаваться в подробности. Вместо этого спросил Фиону, не пострадала ли она во время аварии:

— Фиона, моя дорогая…

Фиона, его дорогая, уверила, что все в порядке.

В его отношении к Фионе проскальзывал какой-то оттенок плутовства, она же с необычайной легкостью реагировала на все его заигрывания. Фиона, на мой взгляд, вызывала у всех мужчин неистребимое желание флиртовать с ней.

С некоторым запозданием Перкин поинтересовался у Мэкки о ее самочувствии, довольно неуклюже выражая свою озабоченность после весьма нелюбезных критических замечаний. В ответ Мэкки устало и понимающе улыбнулась; у меня же сложилось впечатление, что в этом браке именно она решает все вопросы, за всем присматривает и является старшей по отношению к своему симпатичному мужу-ребенку.

— Однако, — продолжал Перкин, — я совершенно уверен, что с твоей стороны было глупо ехать по той дороге.

Его реакция на травму жены выразилась в заявлении, что она сама является тому виной, мне же показалось, это не что иное, как реакция после испуга: ведь лупят же родители своих потерявшихся, но впоследствии нашедшихся горячо любимых отпрысков.

— Кроме того, — не унимался он, — на повороте должен был стоять временный знак дорожной полиции о том, что проезд закрыт, а закрыт он с полудня, с того самого момента, как столкнулись эти две машины.

— Не было никакого предупредительного знака, — возразила Мэкки.

— Должен быть. Вы просто его не заметили.

— В пределах видимости знака не было, — заявил Гарри, и мы все с ним согласились.

— Все равно… — стоял на своем Перкин.

— Послушай, — сказала Мэкки, — если бы у меня была возможность повторить все сначала, то я не выбрала бы эту дорогу; тогда же она выглядела вполне нормально, и утром я по ней без осложнений проехала. Поэтому не стоит обсуждать то, что уже сделано.

— Мы все видели лошадь, — сообщил Гарри, намеренно растягивая слова; в его голосе и интонациях нетрудно было уловить явную насмешку, свидетельствующую о личном отношении к манере поведения Перкина.

Перкин бросил на него смущенный взгляд и прекратил свои нападки на Мэкки.

— Что сделано, то сделано, — заключил Тремьен таким тоном, будто изложил нам основной постулат своей жизненной философии. Затем он добавил, что по приезде домой он немедленно позвонит в полицию и что это произойдет очень скоро.

— Что делать с вашей одеждой? — обратилась ко мне Фиона. — Мне отправить ее в химчистку вместе с нашими мокрыми вещами?

— Нет, не беспокойтесь, — сказал я. — Завтра я приду и все заберу.

— Хорошо, — она слегка улыбнулась. — Я прекрасно понимаю, насколько мы вам обязаны. Не такие уж мы забывчивые.

— Интересно, а что вы можете забыть? — не выдержал Перкин.

— Парень спас всех нас от обледенения, — в своей обычной манере ответил Гарри.

— От чего?

Ингрид хихикнула, и все посмотрели на нее.

— Извините, — смущенно прошептала она.

— Очень похоже на то, что он спас нас от смерти, — просто сказала Мэкки. — Поехали домой.

Она поднялась из-за стола. Тепло и горячий кофе оказали на нее благотворное воздействие. Мне также показалось, что она испытывает облегчение, поскольку ее тесть не выступил на стороне сына.

— Завтра, — медленно добавила она, — кто из нас поедет в Ридинг?

— О боже, — вырвалось у Фионы, — совсем вылетело из головы.

— Кто-то должен ехать, — сказала Мэкки, хотя было ясно, что ехать туда никто не хочет.

Прошло некоторое время, прежде чем Гарри наконец зашевелился:

— Я поеду. Захвачу с собой Боба. Фионе ехать не надо, Ингрид тоже. Мэкки… — он замолк на полуслове.

— Я поеду с вами, — сказала она. — Это мой долг по отношению к нему.

— И я с вами, — заявила Фиона. — Он мой кузен, в конце концов. Он заслуживает того, чтобы мы поддержали его. Хотя после того, что сегодня сделал Гарри, я не знаю, смогу ли посмотреть ему в глаза.