Испытательный срок - [37]

Призрак снова кивнул и стал терять очертания. Не прошло и минуты, как он превратился в облачко зеленого света, которое влилось в тело Матиса.

«Есть!» – Страд облегченно выдохнул.

Но радоваться было рано…

Очнувшись, Матис закричал от боли. Из глаз брызнули слезы. На некрасивом лице читались страдание и ужас. Мальчик дрожал и с трудом заглатывал воздух.

Трамбр, услышав крики сына, разразился проклятиями.

…Следующий час стал кошмаром. Дролл, не щадя сил, боролся за Матиса. Пытался заглушить боль мальчика магией, но заклятья теряли силу быстрее обычного, и тот страдал все больше. Его рвало, ноги и руки сводило судорогой, из носа и ушей по-прежнему сочилась кровь.

Снаружи надрывался Трамбр. Осыпал стражников руганью, требовал, чтобы его пустили в дом. Мастер Ладор встал у окна и молча наблюдал за действиями мракоборца. Староста Тагр сидел рядом со Страдом и беззвучно плакал.

А сам Страд словно окаменел от ужаса. Еще совсем недавно он смотрел, как Дролл изгоняет из тела мальчика тварь, порожденную Червоточиной. Теперь это казалось бесконечно далеким и пустячным делом.

«Он умирает, – Страд смотрел на кричащего ребенка. – На этот раз у Дролла ничего не получится».

Страд оказался прав. Прошло еще пять минут, и Матис захрипел, перестал трястись. Повернул голову к окну и затих.

Навсегда.

Дролл отошел от стола, уперся спиной в стену. Опустил руки и голову.

– Кончено, – тихо, но твердо объявил он. – Мне не удалось связать ни одной нити. Не знаю, почему. Быть может, тварь искалечила тело, прежде чем уйти. Или искра жизни Матиса провела вне оболочки слишком много времени.

– Не надо было призывать его, – глухим от слез голосом произнес староста Тагр. – Только мучили мальчонку.

Мастер Ладор молча кивнул, глядя на тело, привязанное к столу.

Страд по-прежнему сидел, не двигаясь, уставившись в никуда. В голове раз за разом повторялась последняя фраза мракоборца, и одновременно с этим усиливались ужас и чувство вины.

Глава 18

Деревня Чешуйка освободилась от оков опасности. Как потом рассказали стражники-патрульные, шел второй час ночи, когда крылуны перестали рваться и неподвижно повисли на цепях. Именно в это время облако едкого коричневого дыма покинуло тело Матиса.

Утро выдалось солнечным, но холодным. Жестокий ветер разорвал темное одеяло туч и теперь гнал обрывки в сторону Баумары.

«Лучше бы продолжался дождь», – подумал Страд, укладывая вещи в черный с серебром фургон, в котором вчера приехали мракоборцы.

Кучер – долговязый дядька с большим носом и выдающимся подбородком – сидел на козлах, ежился и бормотал ругательства всякий раз, когда усиливался ветер. Два каурых тяжеловоза со стрижеными гривами стояли, опустив головы.

Неподалеку готовился к отъезду экипаж из лаборатории Риалдуса. Мастер Ладор решил не вызывать «фургон скорби», а самостоятельно доставить тело Матиса некромантам. Сейчас оно уже лежало внутри, в специальном черном мешке, похожем на блестящую пиявку чудовищных размеров. Вспомнив, как хигнаур силой мысли отправил мешок с мальчиком в фургон, Страд помрачнел.

Прощание со старостой Тагром вышло коротким и безрадостным. Великан обнял Дролла, вымученно улыбнувшись, хлопнул Страда по плечу, велел слушаться наставника.

Потом на площади, шатаясь, показался пьяный Трамбр. Остановившись футах в тридцати, толстяк начал орать. Он поносил мракоборца и «всех его дружков» последними словами, сыпал проклятьями и угрозами. Попробовал запустить в Дролла комком грязи, но не успел – двое стражников скрутили его и поволокли прочь.

Дролл проводил пьяницу мрачным взглядом и стиснул челюсти, отчего вспухли желваки.

Староста Тагр принялся было успокаивать его, заверять, что никто не виноват в случившемся ночью, но мракоборец жестом остановил полумага.

«Все правильно, – Страд кинул взгляд на столб-сигнальщик с четырьмя неподвижными тушами на цепях и забрался в фургон. Четверо мракоборцев уже были внутри и спали, расположившись на лавках вдоль стен. – Слова лишь хуже сделают…»

Ему самому было плохо, почти как семь лет назад, – только к горечи еще примешивалось чувство вины. Страд надеялся, что оно ослабнет, когда деревня Чешуйка останется в нескольких милях за спиной. Но этого не произошло…

Наоборот: уверенность в том, что Матис умер из-за него, крепла с каждой минутой.

Так сглупить… И от чего? От страха? Растерянности? Для ученика мракоборца это не оправдание.

«Мы могли выиграть почти сутки, – размышлял Страд. – И тогда, вполне возможно, искра жизни Матиса благополучно вернулась бы в тело. Но я все испортил», – он покачал головой, чувствуя, как душевная горечь словно разъедает внутренности.

Почему он забыл про слабые ноги светящегося существа, когда рассказывал о случившемся в первую ночь? Если бы Страд не упустил этой детали, староста Тагр тотчас опознал бы в призраке Матиса. Ритуал изгнания состоялся бы раньше. И искра жизни мальчика не провела бы вне тела лишние два десятка часов.

Которые, скорее всего, и погубили Матиса…

«Нет, – Страд покачал головой, слушая храп толстого длинноусого мракоборца, сидевшего напротив. – Матиса погубило не время. Матиса погубил я».