Испытание Тьмой - [117]

– Последний шанс, Прометей! – молвит он, поднимаясь.

– Делай то, что должен делать, Гефест, – спокойно отвечает прикованный исполин. – Ты же понимаешь, зачем все это.

– Зачем – понимаю, – угрюмо говорит богатырь, – но разве это – единственный путь? Разве не проще было…

– Нет! Иначе Великая Тьма вновь скроет весь мир – и все, за что мы боролись, все, что добыли в битве с Кроном, будет уничтожено. Я не желаю такого исхода. И лишь я имею шанс в ЭТОЙ битве.

– Отец мог бы заменить тебя. Открой ему увиденный тобой в грядущем лик и имя Врага; тогда Тучегонитель займет твое место, а в нужный миг по его зову явимся мы все!

– Нет, – вновь улыбается исполин. – Ни сам Зевс, ни Арей, ни Аид не могут идти вместо меня. Вы позволили огню силы выжечь то, что было основой вашей древней крови; так что теперь вы – Боги, и удел ваш – вот он, стоит рядом с тобой. Сила и Власть.

– А ты, титан, подарил этот огонь смертным. Думаешь, они употребят его на добро? Ты всегда был мечтателем.

– Они пустят его против Великой Тьмы, а лишь и это имеет значение. Но мы тратим время впустую. Делай, что должен, – и прощай!

Богатырь Гефест, Хромой Кузнец Олимпа, тяжко вздыхает и достает хищно отточенное зубило из тяжелого черного металла. Приставив острие к груди Прометея, он смотрит в глаза друга, не осмеливаясь отвести взгляд, и наносит мощный удар молотом. Кровь из тела прикованного титана окрашивает руки палача – палача, которому приходится намного тяжелее, чем жертве.

– Уходим, – безразлично говорит фигура в голубом хитоне.

Сопровождаемый Силой и Властью, Бог-Кузнец удаляется прочь. Руки Гефеста по-прежнему в крови, и ты понимаешь: для него это останется навсегда.

В небесах возникает окруженный ореолом величественный и мрачный лик Зевса Тучегонителя, также прозванного Громовержцем; глаза его становятся сгустками пламени, и две молнии вонзаются в подножие скалы, скрыв прикованного Прометея в огне и каменном крошеве…

Следующее мгновение переносит тебя на много лет вперед. В Глазе Дракона видна та же скала и то же безжизненное, обмякшее исполинское тело, распластанное на ней, но стальные цепи покрывает толстый слой ржавчины, а кровоточащая рана в груди титана практически закрылась.

Кряхтя, по горной тропе взбирается человек в вытертом плаще из львиной шкуры. На спине у него висит тугой лук, в колчане медью поблескивает оперенье стрел. Узрев пленника скалы, он останавливается; в темных глазах вспыхивает гневное пламя, почему-то сделавшее человека подобным Зевсу, хотя лица их не слишком похожи.

Из-под шкуры льва появляется короткий кривой меч-махайра. Удар – искры летят веером, но цепи, сработанные Гефестом, не поддаются.

– Поздно, – шепчет Прометей. – Уходи, мне уже не помочь.

Человек что-то бормочет об ослином упрямстве и тупости титанов, затем перехватывает меч двумя руками и раз за разом, с упорством молотобойца опускает его на одно из звеньев нижней цепи, пока наконец та не издает жалобный хруст, освобождая ноги Прометея.

– Я проиграл свой бой, – тихо говорит титан, – не бери на себя тяжесть моего поражения. Тебе и так несладко придется, Геракл.

Под выдубленной львиной шкурой на спине человека выступают бугры мускулов, когда он вновь и вновь обрушивает лезвие махайры на ржавые цепи. Обычный клинок нипочем бы не выдержал такого; однако этот меч Гераклу когда-то вручил Гермий, сын Зевса и один из лучших магов среди Олимпийцев.

Лопается и вторая цепь. Геракл утирает пот и хмуро смотрит на последнюю, расположенную намного выше его головы. Хотя среди прочих жителей Эллады он считался богатырем и великаном, рядом с титаном величайший из мифических героев выглядит ребенком.

– Последний твой шанс, – молвит Прометей, – не растрачивай дар, что я некогда дал вашему племени, на помощь мертвецу!

– Заткнись и не мешай, – отрезает человек, и титан замолкает – скорее от удивления, чем по какой-либо иной причине.

Меч издает негодующий звон, когда Геракл со всего размаха всаживает его в скальную стену. Используя торчащую рукоять как ступеньку, человек взбирается наверх – и, упираясь ногами в скалу, изо всех своих немалых сил тянет ржавую цепь на себя. Лицо его становится багровым, на лбу вздуваются жилы, мускулы хрустят от напряжения, из стиснутых кулаков сочится кровь; однако в конце концов железо уступает плоти, и оба – освобожденный и освободитель – падают наземь, совершенно обессилевшие.

Глаз Дракона гаснет, и ты надолго задумываешься, прежде чем отдать ему следующий приказ…

6. Кровь Создателя

Когда над твоей головою

Свой меч занесет Герой –

Поймешь ты, что миг покоя

И есть Испытание Тьмой…

Могущество не приносит удовлетворения. Власть не приносит радости. Знание не приносит покоя. Мудрость не приносит истины. И нет также ничего, что ценно само по себе, ничего, за что не надо платить. А то, что достается без затрат, – не ценится.

Власть развращает, говорили мудрецы всех времен и народов. Абсолютная же власть развращает абсолютно (этого мудрецы уже не говорили, хотя такой вывод вполне очевиден).

И если сделать еще один шаг по этой логической цепи, станет понятно, ПОЧЕМУ они не говорили об этом. И даже не думали – или пытались не думать.