Испытание Тьмой - [116]

Не смогут оценить финал из-под могильных плит.

Я шел, и я пришел. Куда? Да к Цели той, что ждет

В конце тропы. Одна беда – мой завершен поход.

Я шел не год, не день, не час – нет Времени в пути.

Есть лишь дорога и приказ: идти, идти, идти, —

И Цель – не Цель, и Путь – не Путь, но жизнь. И мой удел —

Пройти вперед еще чуть-чуть, как я всегда хотел…

– Изверг, – шепчет Эстер, когда сцену заволакивает туманом. – И ЭТО ты называешь «указателями к Пути»?!

– Кому надо – отыщет, – отрезаешь ты. – Безумный Менестрель ясных и однозначных стихов не пишет, сама знаешь.

– А я-то думала, что мне здесь так знакомо! Так это ты ему заказал сделать такую… балладу?

– Да. Дал несколько нужных намеков и образов, а он уже составил окончательную форму. По-моему, неплохо вышло.

– Как стихи – возможно, но как указания… Мне жаль тех Посвященных, которые будут это разбирать.

– Разберутся. Так ты идешь?

– Да. Только сперва я завершу здесь то, что должна.

Тяжкий груз ответственности падает с твоих плеч: хвала небесам, хотя бы сейчас обойдется миром. Сражаться за право следовать своим Путем тебе не привыкать, но всегда лучше решить дело без драки. И тут ты согласен с великим полководцем Поднебесной, сказавшим, что высшее искусство – это не одержать тысячу побед в тысяче боев, а победить вообще без боя.

– Помощь нужна? – предлагаешь ты. – А то я с удовольствием.

– Это моя задача, – качает головой Дочь Ветра. – Однако благодарю за предложение – второе, я имею в виду.

– Всегда пожалуйста. А что за дело-то?

– Пустяк. Очистить учение Иешуа от яда Древних.

Подавившись не вовремя пришедшими на язык словами, ты некоторое время безмолвно смотришь на Эстер, затем тихо говоришь:

– Но зачем?.. Создай свое собственное учение, и начни дело сначала, с незапятнанного истока. И уход наш можно будет обставить в манере, принесшей успех тысячу лет назад.

– Оно-то можно, но останутся приверженцы старого учения. Которые отравлены и не знают об этом. Междоусобная война между поклоняющимися одному Богу – штука более чем скверная, и мне хотелось бы избежать такого поворота событий. А при столкновении двух различных учений это, считай, неизбежно.

– Ну что ж, – уступаешь ты, – действуй как знаешь. Сообщи, когда закончишь с этой… м-м… очисткой.

– Когда закончу, ты это сам почувствуешь. – Усмешка Нефилим до странности напоминает твою собственную гримасу, приберегаемую для особых, так сказать, случаев. – А ты чем собираешься заняться?

Ответом ей служит твое обычное пожатие плечами. Эстер кивает, словно и не рассчитывала на иное.

Свершив небольшую экскурсию по Византии, ты добираешься до тех мест, где еще остался дух той, древней Эллады. Это, естественно, гора Олимп, на вершине которой некогда обитали Боги-Олимпийцы.

Некогда – обитали. Теперь их здесь нет, и виной тому отнюдь не рвение христиан, нетерпимых к иным верованиям; Олимпийцев не стало веков за десять до рождения Иешуа. Ты, в общем-то, подозревал, что произошло с ними. Однако, коль уж ты оказался в нужном месте и можешь позволить себе затратить толику времени и сил для удовлетворения так редко (теперь) появляющегося любопытства – грех не использовать преимущества своего положения.

Установив Глаз Дракона на расположенном на вершине Олимпа старом жертвеннике, ты отдаешь приказ – и устраиваешься поудобнее, в предвкушении появления картин прошлого, породившего множество мифов и сказаний. Прошлого, которое в реальности оказалось куда менее правдоподобным…

Южные склоны Кавказского хребта.

Снег, лед и голые скалы.

Солнце, на две трети скрытое в сером тумане, не в силах рассеять охватывающий четырех пришельцев мороз.

Самое начало Великой Ночи, внезапно понимаешь ты.

Пришельцы одеты явно не по сезону: на двух из них – обычные для Средиземноморья полотняные хитоны, на третьем – что-то наподобие кожаного фартука и сандалий, завязанных у колен, а четвертый, сильно превосходящий их ростом, и вовсе обнажен. Массивные железные кандалы сковывают его руки и ноги, однако движется он почему-то куда как легче и свободнее своих спутников.

– Здесь, – молвит фигура в белом хитоне совершенно безжизненным, нечеловеческим голосом.

Прихрамывая, богатырь в кожаном фартуке подходит к скале и серией мощных ударов извлеченного из-за пояса короткого молота вгоняет в скалу что-то вроде колец. Два из них располагаются немного выше его головы, еще два – на уровне пояса, и два последних – почти у земли.

Закованный в цепи великан подходит к скале и поднимает руки. Со вздохом богатырь вновь берет молот и заклепывает цепи, не оставляя прикованному даже возможности пошевелить руками.

– Может, передумаешь? – умоляюще шепчет он.

Великан улыбается и качает головой.

– Делай то, что должен.

Богатырь покоряется и закрепляет цепь, охватывающую бедра великана.

– Не делай этого, друг, – просит он. – Ты еще сможешь сразиться за свое дело – так, как подобает.

– Делай, что должен, – повторяет великан. – Каждый сражается со своим врагом и по-своему.

Плечи богатыря клонятся к земле под тяжестью невидимого груза. Встав на колени, он несколькими точными ударами соединяет воедино последние два кольца и ножные кандалы.