Испытание - [33]

Еще раз приехал Джоомарт, он привез с собой фрукты и обещал взять Тохту к себе. Они поедут в колхоз к нему в гости.

Купец тотчас подсел к кровати больного. Он просит внимания, — дело серьезное и касается многих людей.

— Я посвящу тебя, Тохта, в одно наше дело. Ты видел меня и мою милость, теперь покажи нам себя. В нашей стране живут Джетыгены — род честных и добрых людей. Ими правит манап Мурзабек, благочестивый и славный киргиз. Случилось, что сын его послушался совета дурных аткаминеров и восстал против манапа-отца. Бедный народ истомился в борьбе — нелегкое дело примирить Мурзабеков. То дай баранов для сына, то дай коней для отца, — авось смягчится один или уступит другой. Одним словом, Джетыгены решили вернуться на родину. Бросить манапов и уйти.

Что творится на свете! С ним, жалким погонщиком, держат совет. Мир спятил с ума, все тут навыворот, не так, как везде.

— Джетыгены решили вернуться. Все мы грешны, есть пятна и на них. Знает об этом один Джоомарт. Если он промолчит, все будет улажено, родина их примет с почетом. Он начальник колхоза, служил много лет на заставе, его знает комендант из Каракола, начальство в городе Фрунзе. Слово Джоомарта стоит очень много: и худое и доброе, оно одинаково важно. Ты понял, чего я жду от тебя? Подумай, мой милый, как им помочь. Не забудь главного: судьба рода в руках у него.

Позже к купцу явился старик. На плоском лице с расплывшимся носом нависли разросшиеся брови. Безголосый, он мог только шептать, двигать бровями и кивать головой. Разговор их, вначале спокойный, стал горячим и бурным. Старик требовал денег. Его обманули: обещали и не дают. Он терпит убытки и не желает ждать ни минуты. Абдуладжи отвечает ему шепотом:

— Не прикидывайся, Сыдык, дураком. Что ни день, у тебя новые страхи и жажда новых денег. Думаешь, Джетыгены дарят мне сокровища? Они не так уж щедры. Я все передал тебе, ни гроша себе не оставил.

— Враки! — кипятился старик. — Меня недавно схватили и привели на заставу Ты напрасно болтаешь, я знаю Джетыгенов не хуже тебя! Пусть не думают, что здесь сидят ишаки.

Он шипел и сердился, вплотную придвигался к кровати купца, и все-таки Тохта прекрасно его слышал:

— Они хотят за гроши обделать крупное дело. Сказку про Мурзабеков пусть держат при себе, так я и поверил в ссору сына с отцом. Им нужны свои люди в колхозе у заставы, времена ведь не те уже, что раньше. На границе стало строго, не очень поскачешь. Хорошенький план, а раз хороший — плати.

Купец указывает на Тохту, но старик уже не в силах молчать.

— Не мое дело, что им тут надо. Долг посредника — трудиться, а их долг — платить.

Купец с ним согласен, все это верно, надо платить, но зачем так шуметь? Среди Джетыгенов много богатых, за деньгами остановки не будет. Может быть, и верно, что богатства пришли к ним нечистой дорогой, бог им судья. Посредникам нет дела до чужих расчетов. Говорят, у них план промышлять контрабандой. Полагают и так: в долинах сеять мак, добывать с гектара два — три пуда и больше, а опиум тихонько вывозить за границу.

Дальнейшего Тохта уже не расслышал. Они долго шептались, часто упоминали имена Джоомарта и Краснокутова.

— Начальник заставы ему больше не верит, — шептал Сыдык, задыхаясь от радости, — они стали врагами. Дай бог вовеки оставаться им такими… Придут делегаты, и все обойдется. Джетыгены будут здесь, а Джоомарта мы еще уломаем. Есть у нас план…

Старик что-то прошептал и закашлялся, попрощался с купцом и ушел.

Вот когда Тохте пришлось пораздумать, взвесить каждую новость, и не второпях, а серьезно, внимательно. Речь шла о Джоомарте. Мог ли он сказать, что это его не касается?

Глава пятая

Все они имеют право на него: Чолпан — как жена, Сабиля — как сестра, Темиркул — как старый друг его отца. И Мукай и Сыдык ему тоже не чужие. Но право они имеют на его старую душу, рожденную в ауле Мурзабека, под рукой всемогущего манапа. Новая душа принадлежит родине. Ей он обязан быть верным до конца. Как они этого не понимают? Ему хочется иной раз сказать им: «Нехорошо, мои милые, вы напрасно от меня отвернулись, я по-прежнему люблю вас и хочу вашей дружбы».

Они не прощают, и он ходит между ними чужой. И, точно он в самом деле их тяжко обидел, виноват перед каждым из них, его томит жажда рассеять неправду, вернуть их любовь Приятно ли видеть огорченные лица, с выражением упрека в глазах? На заставе его встречает странный взгляд Краснокутова, недобрая улыбка, речь чужая и холодная; в колхозе — Мукай с насмешкой в каждом слове и движении. Сабиля избегает его. Темиркул опускает при встрече глаза. Дома Чолпан — чужая, холодная, молчит.

Джоомарт стал до смешного рассеян. Ему слышатся упреки, с ним ведут споры, мучительно долгие споры. Непокорные мысли живут собственной жизнью, и не в его силах ими управлять. Ему нужно одно, а им — другое. Точно в пику Джоомарту, кто-то хозяйничает в его голове. Сейчас, в горячую пору, когда минута так дорога, эти мысли хватают первого встречного и взывают к нему: «Взгляни, как обижен Джоомарт, как скверно обошлись с ним люди!» Чужой человек должен осудить его врагов и ободрить их жертву. Легко ли работать, когда мысленно вдруг встанут Мукай, Темиркул и потянутся долгие речи… Враги будут разбиты, а в душе, как и прежде, не будет покоя.