Испытание огнем. Лучший роман о летчиках-штурмовиках - [51]
— Нет, направляйте в зап. Оттуда быстрее бомбардировщикам передадут. Воевать пойду. «Новую» фамилию зарабатывать. Прошу одно: если можно, то в характеристику тот случай не записывайте. А то все время будут смотреть на меня с опаской, а может быть, и презрением.
— А что, комиссар, удовлетворим его просьбу? Теперь он уже переломил себя.
— Не возражаю. Пусть начинает биографию с чистого листа.
— Мы тебе, Гарифов, желаем счастливых полетов. — Наконечный встал и протянул штурману руку: — Считай, что ты искупил свою вину перед полком и погибшими товарищами… А Бенова оставляем с нами и восстанавливаем в должности.
При последних словах командира на губах штурмана промелькнуло что-то наподобие улыбки, как будто лицо подсветилось солнечным зайчиком, а глаза наполнились слезой. Заметив это, Мельник понял, что видит отражение непроизвольного радостного движения души. Радости не столько за себя, сколько за своего летчика, товарища, которого он очень подвел. Комиссар тоже подал на прощание руку:
— Будь здоров, Гарифов!…
Мельник не торопясь закурил. Сделав несколько глубоких затяжек, повернулся к Наконечному:
— Вот так, Гавриил Александрович. Поднялся человек на ноги, а оказался на пустом месте. Будто бы и не жил. Рад, что ему простили прошлое, а ведь начать биографию заново не так-то просто.
— Всякое в жизни бывает. Русанов вот третью войну воюет, два ордена имеет самых высоких, а заместителем мне определили Митрохина. С нашим мнением не посчитались, а в должностях утвердили. Попробуй, разберись…
Он загасил свою папиросу. Открыл дверь в коридор:
— Заходите!
— Лейтенант Ловкачев по вашему вызову явился!
— Хорошо, что прибыл! — Наконечный направился к рабочему столу. — Садись! Будем думать, что с тобой делать.
Такой прием, видимо, обескуражил лейтенанта. Лицо его стало пунцовым, отчего казалось, светлые волосы превратились в дым над костром. Взволнованность выдавали и руки, которые непрестанно двигались, но не находили нужного положения.
Мельник пришел ему на помощь:
— Ловкачев, командир не случайно сказал насчет подумать… Попробуйте представить себя на нашем месте и оценить человека, который, будучи летчиком, заявил с началом войны, что он не успел закончить программу переучивания и не готов к боевым полетам. А позже, находясь на фронте, не сделал не только ни одного вылета на боевое задание, но и учебного полета, чтобы подготовить себя к бою с врагом. Красивый, высокого роста мужчина, самый образованный и более зрелый по возрасту среди молодежи полка бегал по аэродромам с флажками, выпуская в бой младших лейтенантов и сержантов, у которых и жизненный, и летный опыт был еще меньше.
— Конечно, в этом есть и моя вина, и вина его командира эскадрильи, — вмешался Наконечный. — Мы не готовили лейтенанта, но пшют и не настаивал, как говорится, не рвался в бой. На твоих глазах, Ловкачев, погиб полк Вспомни, сколько ты стоял над могилами. И ни разу не пришел после похорон с требованием, именно с требованием дать тебе тренировку… Если бы в случившемся я не обвинял себя и Митрохина, то у нас сегодня и разговора не было бы. Формально двадцать второго июня ты был прав. Но позже — извини!… Меня и тебя надо судить вместе. Меня за то, что в полку стало возможным скрытое дезертирство, а тебя — за уклонение от ведения боевых действий.
Наконечный замолчал и стал закуривать. За ним достал папиросу и Мельник.
— Насчет суда, командир, наверное, многовато. Ну, а в том, как вел себя Ловкачев на фронте, можно обвинить многих. И меня, и партийное бюро полка в том числе. Тебя, Ловкачев, оправдать нельзя, но справедливость требует сказать, что мы, начальники, не проявили необходимой настойчивости. Подчинились обстоятельствам.
Ловкачев встал:
— Товарищ командир, разрешите мне сказать!
— Говори.
— Никакие слова не могут быть приняты в мое оправдание. Что тут говорить, виноват. — Голос его дрогнул. — Одно прошу, возьмите в полк… Если повторится что-нибудь подобное, тогда судите…
— Не хотели тебя брать. Но есть ходатаи у тебя. Есть и долг перед погибшими, перед Родиной и ее народом. — Наконечный встал. — Но запомни, сегодняшний разговор на всю жизнь. И не вздумай еще раз ловчить. Есть вопросы?… Фрол Сергеевич, у тебя?…
— По-моему, все ясно. Все акценты расставлены правильно. Пусть идет к начальнику штаба и докладывает, что оставлен в полку.
Лейтенант вышел и тихонько, без стука, прикрыл дверь. Мельник, проводив взглядом летчика, повернулся к командиру с желанием выразить свое отношение к состоявшемуся разговору. Но вид Наконечного заставил его молчать. Гавриил Александрович, ссутулившись, внимательно разглядывал дымок от папиросы, которую держал в руке. Уловив в этой позе глубокую задумчивость, Фрол Сергеевич не решился нарушить командирское «уединение» мыслей, предполагая, что причина их в последнем разговоре. Незаметно для себя он тоже начал думать о Ловкачеве, вернее даже не о нем, а о том, что было связано с его именем.
— Комиссар, может быть, мы делаем ошибку с Ловкачевым? — Наконечный говорил медленно, с расстановкой, видимо, еще продолжая внутренний спор. — Трус он. Чует мое сердце: опять найдет какую-либо причину и воевать не будет.
ДВА БЕСТСЕЛЛЕРА ОДНИМ ТОМОМ!Лучшие романы о летчиках-штурмовиках и дальних бомбардировщиках Великой Отечественной, основанные на реальных событиях и свидетельствах ветеранов (сам М. П. Одинцов совершил более 200 боевых вылетов на Ил-2 и дважды был удостоен звания Героя Советского Союза). Если воспоминания фронтовиков именуют «окопной правдой» — как назвать откровения «сталинских соколов», ежедневно взлетавших в ад? «Небесной правдой»?Они приняли КРЕЩЕНИЕ ОГНЕМ в первые, самые страшные дни войны, нанося бомбо-штурмовые удары по наступающим немецким войскам, танковым колоннам, эшелонам, аэродромам, действуя, как правило, без истребительного прикрытия, неся тяжелейшие потери от вражеских зениток и атак «мессеров».
Первой книгой нашего земляка генерал-полковника авиации Михаила Петровича Одинцова был вышедший в 1979 году в Москве роман "Испытание огнем", посвященный летчикам Великой Отечественной. О летчиках рассказывает и новое произведение Михаила Одинцова "Преодоление". Главный герой его Иван Сохатый впервые поднялся в небо еще до войны юным курсантом аэроклуба, а в наши дни мы видим его уже генералом, ведущим заоблачными дорогами могучий реактивный корабль. В судьбе героя "Преодоления", человека, влюбленного в небо, в окрыленную радость полета, можно найти немало схожего с судьбой самого автора.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Воспоминания и размышления фронтовика — пулеметчика и разведчика, прошедшего через перипетии века. Со дня Победы прошло уже шестьдесят лет. Несоответствие между этим фактом и названием книги объясняется тем, что книга вышла в свет в декабре 2004 г. Когда тебе 80, нельзя рассчитывать даже на ближайшие пять месяцев.
От издателяАвтор известен читателям по книгам о летчиках «Крутой вираж», «Небо хранит тайну», «И небо — одно, и жизнь — одна» и другим.В новой книге писатель опять возвращается к незабываемым годам войны. Повесть «И снова взлет..» — это взволнованный рассказ о любви молодого летчика к небу и женщине, о его ратных делах.
Эта автобиографическая книга написана человеком, который с юности мечтал стать морским пехотинцем, военнослужащим самого престижного рода войск США. Преодолев все трудности, он осуществил свою мечту, а потом в качестве командира взвода морской пехоты укреплял демократию в Афганистане, участвовал во вторжении в Ирак и свержении режима Саддама Хусейна. Он храбро воевал, сберег в боях всех своих подчиненных, дослужился до звания капитана и неожиданно для всех ушел в отставку, пораженный жестокостью современной войны и отдельными неприглядными сторонами армейской жизни.
Новый скорострельный боевик от автора бестселлеров «Фронтовик. Без пощады!» и «Фронтовик стреляет наповал».Вернувшись с Великой Отечественной, войсковой разведчик становится лучшим опером легендарного МУРа.На фронте он не раз брал «языков», но «на гражданке» предпочитает не задерживать бандитов и убийц, а стрелять на поражение.Только-только справились с послевоенным разгулом преступности, как умирает товарищ Сталин, объявлена амнистия, но не политическим, а уголовникам, из лагерей выпускают тысячи воров, грабителей, насильников.«Холодное лето 1953 года» будет жарким.А значит – Фронтовику снова идти в бой.Он стал снайпером еще на передовой.На его боевом счету уже более сотни нелюдей – гитлеровцев и урок.Его верный ТТ не знает промаха!
Новый фронтовой боевик от автора бестселлера «Пограничники Берии»! Новые подвиги «зеленых фуражек», выживших в отчаянных боях 22 июня 1941 года. Их осталось совсем немного – один из ста, – но каждый из них стоит целого взвода Спецназа.И теперь у бывших пограничников новый командир – легендарный «гений диверсий» Павел Судоплатов – и новое задание: возглавить разведывательно-диверсионный отряд, заброшенный в глубокий немецкий тыл, чтобы рвать вражеские коммуникации, пускать под откос воинские эшелоны, жечь автоколонны с боеприпасами, а главное – уничтожить железнодорожный мост, жизненно необходимый Вермахту для наступления на Сталинград.Этот стратегический объект под надежной охраной, и первая атака заканчивается провалом и тяжелыми потерями.
НОВЫЙ убойный боевик от автора бестселлера «Фронтовик. Без пощады!».Новые расследования операфронтовика по прозвищу Стрелок.Вернувшись домой после Победы, бывший войсковой разведчик объявляет войну бандитам и убийцам.Он всегда стреляет на поражение.Он «мочит» урок без угрызений совести.Он сражается против уголовников, как против гитлеровцев на фронте, – без пощады, без срока давности, без дурацкого «милосердия».Это наш «самый гуманный суд» дает за ограбление всего 3 года, за изнасилование – 5 лет, за убийство – от 3 до 10.
Вернувшись с фронта домой и поступив на службу в милицию, бывший войсковой разведчик осознает, что он снова на передовой, только война идет уже не с гитлеровскими захватчиками, а против уголовного отребья.Пока фронтовики проливали кровь за Родину, в тылу расплодилась бандитская нечисть вроде пресловутой «Черной кошки», на руках масса трофейного оружия, повсюду гремят выстрелы и бесчинствуют шайки. А значит – никакой пощады преступникам! Никаких интеллигентских соплей и слюнявого гуманизма! Какая, к черту, «эра милосердия»! Какие «права человека»! Вор должен сидеть в тюрьме, а убийца – лежать в могиле! У грабителя только одно право – получить пулю в лоб!И опер-фронтовик из «убойного отдела» начинает отстреливать урок как бешеных собак.