Испытание - [13]

На это ушла большая часть дня. Была бы шлюпка, зачалил и приплавил бы без особых усилий. Без шлюпки Алексей теперь заперт на островке. Несколько дней назад еще прикидывал, а не попытаться ли выбраться отсюда на шлюпке? Решиться на это было очень непросто. Он не знал точно, где находится, есть ли поблизости другие острова, если есть, то чем лучше этого? Не знал, далеко ли до материка и до какого берега ближе отсюда - до Ямала или до Таймыра? Знал лишь, что островок находится в южной части Карского моря, и по солнцу мог определить, где восток и запад, юг и север.

Если плыть все на юг и на юг, то можно было бы достичь материка. Это при условии, что на пути не встретятся дрейфующие льды. Если встретятся, то подхватят и утянут неизвестно куда, а тогда уже совсем пиши пропало. Да если бы и посчастливилось добраться до берега, то это еще не означало бы спасения.

Арктическое побережье безлюдно, пустынно. Сколько раз полярники, выбравшись из ледового плена, выходили на берег и погибали. Добирались до материка не в одиночку, хорошо снаряженные, а все равно пропадали.

Кому довелось плавать по Северному морскому пути, тот вряд ли не бывал на Диксоне, где стоит памятник Тессему.

Бывал на Диксоне и Алексей Башилов, вместе с товарищами по экипажу ходил к памятнику и слушал рассказы о норвежском полярном матросе Тессеме. Печальный это памятник.

В 1918 году Амундсен отправился на шхуне "Мод" в очередное арктическое плавание. Он намеревался дойти до Новосибирских островов и, дрейфуя во льдах, выйти к полюсу. К тому времени, хотя он и был открыт, но известен людям не больше, чем обратная сторона Луны.

Однако в первый год шхуна до Новосибирских островов не дошла, а вынуждена была зимовать во льдах восточнее мыса Челюскин. Район этот был слабо исследован. Амундсен и участники экспедиции принялись за его изучение и собрали важный научный материал. Предстоял многолетний дрейф, и Амундсен решил отправить материалы на материк.

"Мод" стояла в девятистах километрах от Диксона, где действовала полярная станция, а с 1915 года там стала работать одна из первых в Арктике радиостанций. Доставить на Диксон материалы - значило передать их в надежные руки, а кроме того, дать миру весточку о судьбе экспедиции, о которой с момента выхода из порта никаких сведений не было.

Для похода на Диксон Амундсен отобрал двух самых надежных участников экспедиции - Питера Тессема и Пауля Кнутсена. Отлично физически подготовленные, не новички в Арктике, они с охотой взялись выполнить поручение.

Путь до Диксона лежал по берегу Харитона Лаптева. Тессему он был известен. В сентябре 1919 года Тессем и Кнутсен простились с товарищами, оставшимися на шхуне, и с тех пор живыми их никто не видел.

Через год на розыски пропавших моряков снарядили сначала одну, а затем и другую экспедицию. В результате тщательных поисков удалось в конце концов выяснить, что Пауль Кнутсен погиб, не дойдя до цели девяноста километров, а Питер Тессем нашел смерть всего в трех километрах от Диксона. Возможно, в последние минуты он видел светящиеся окна полярной станции и высокую антенну... Так что достичь арктического берега - не значит еще спастись. Алексей это понимал, обдумывая путешествие на шлюпке, когда она у него была, а теперь даже и думать об этом нечего.

На исходе дня, несмотря на усталость, Алексей продолжал достраивать будущее жилье. Работа шла тяжело, приходилось часто отдыхать.

Как-то, распрямив спину, он глянул на море и совершенно неожиданно увидел стелющийся по горизонту шлейф черного дыма. Ветром его наваливало на воду, и он тянулся по ходу судна. В первый момент Алексей не поверил своим глазам. Но прошла минута, а дым не исчез, стал вроде бы даже гуще, приметнее. Корпуса судна, правда, сколько он ни вглядывался, различить не удавалось.

Тогда он со всех ног бросился к берегу, но и отсюда разобрать ничего не смог. Что-то вроде белеет у самой воды. Но дым, черный дым!

Проплавав несколько лет кочегаром, Алексей хорошо знал, что такой дым валит, когда в топках жгут низкосортный уголь. Он плохо горит, пар на марке трудно держать, но дымит будь здоров! Кочегары и палубные матросы проклинают такой уголь. Копоть толстым слоем оседает на палубы, на мостик, на белые надстройки. А любое судно должно сиять чистотой.

- Эй, трюмные черти, будьте вы трижды неладны, - ругают кочегаров палубные матросы, - какие черные души коптите в своих адовых топках?

Кочегары в ответ скалят сверкающие на чумазых лицах зубы и отшучиваются:

- А вы бы, палубные ангелы, подбросили нам антрацита.

Кочегарам и самим поганый уголь хуже горькой редьки: чистить топки куда труднее, нежели драить до блеска палубы. Но что поделаешь, когда ничего другого из-за этой проклятой войны нет и не предвидится.

С каким удовольствием Алексей кидал бы в топку и такой уголь, привычно ощущая на лице и на обнаженной груди нестерпимый жар. Как хорошо поработать тяжелой совковой лопатой. А потом, торопливо утерев лицо, припасть запекшимися губами к кружке с холодной водой...

Между тем дым над горизонтом начал рассеиваться и через некоторое время вовсе исчез. Перед глазами Алексея расстилалась все та же мерно раскачивающаяся пустая бугристая серо-зеленая равнина, над которой стелились низко бегущие облака.